— Но еще и девяти нет. Ты ужасно рано встал.

— День впустую. Много дел.

Его улыбка красноречиво говорила об истинной природе этих дел.

— Выйди, пока я одеваюсь.

— А зачем тебе одеваться?

Рен в жизни не видел ничего милее, чем доктор Фифи, растрепанная и влажная после ванны: грива завитков, щеки пылают, нос кажется рыжим от веснушек. Но ни в изгибах ее роскошного тела, ни в ярко-красных трусиках, свисавших с умелых пальчиков, не было и следа невинности.

Прошлая ночь была безумством. Она либо приказывала ему, как владычица и властительница, либо лежала в его объятиях, мягкая и безвольная. Он получил куда больше удовольствия, чем от всех прежних любовниц, вместе взятых, и теперь не мог дождаться, пока все начнется сначала.

— Иди сюда.

— Ни за что. Я голодна. Что ты мне принес?

— Ничего. Развяжи полотенце. Она намотала трусики на палец.

— Пахнет кофе.

— Это твое воображение.

— Сомневаюсь. Наливай. Я сейчас приду.

Он закрыл дверь, снова улыбнулся и вытащил белый бумажный пакет с кофе и булочками. Парень за прилавком узнал его, так что Рену пришлось давать автографы для всех его родственников, но настроение было слишком благодушным, чтобы сердиться.

Дверь ванной распахнулась, и Рен едва не пролил кофе. Она стояла на пороге, как в рамке, в черной шали и красных трусиках, купленных вчера Реном под влиянием порыва.

— Ты именно это имел в виду?

— Даже еще лучше.

Изабел улыбнулась, повела плечами, позволив шали соскользнуть. К тому времени когда очередь дошла до кофе, он оказался холодным как лед.

— Как же мне понравился Сан-Джиминьяно, — заявила она по пути домой. — Я могла бы остаться там навсегда.

Он скрыл улыбку и включил «дворники».

— Снова собираешься дать мне денег?

— Пижон, да если кому и давать деньги за сексуальные услуги, так это мне, потому что я была чертовски хороша. Признай это.

Изабел выглядела настолько довольной собой, что он не посмел возражать.

— Что и говорить, мировой класс!

— Я тоже так думаю.

Он рассмеялся и хотел поцеловать ее, но стоило снять руки с руля, как она немедленно стала ему выговаривать.

Положив ногу на ногу, она лениво играла босоножкой, свесившейся с большого пальца.

— Если бы ты дал мне номер, то какой именно?

— Номер?

— Скажем, класс.

— Ты хочешь, чтобы я дал тебе класс?!

Как раз когда он вообразил, будто Изабел уже ничем его не удивит, она бьет его прямо по голове своим персональным нумератором с «хлопушкой»!

— Ну да.

— Не считаешь, что это немного унизительно?

— Нет, ведь это я тебя прошу.

Но Рен был отнюдь не дурак и мог с первого взгляда распознать змеиное гнездо.

— А зачем тебе это надо?

— Не потому, что хочу посоревноваться со всеми твоими любовницами, не льсти себе. Просто хочу знать оценку моего нынешнего уровня сексуальности, с точки зрения признанного авторитета. Как далеко я зашла. И в интересах самоусовершенствования — насколько далеко придется зайти.

— Насчет «далеко»…

— Отвечай на вопрос.

— О'кей. — Он уселся поудобнее. — Буду честным. Ты совсем не номер один. Удовлетворена?

— Продолжай.

Он повернул вправо.

— Номером первым была постигшая все тонкости своего искусства высокооплачиваемая французская путана.

— Значит, француженка.

— Номер два провела юные годы в восточном гареме, и ты вряд ли можешь состязаться с ней, верно?

— Скорее всего. Хотя, думаю…

— Что до номера четвертого… трудно определить. Либо бисексуальный акробат из «Сек де Солей», либо рыженькие близняшки с интересным фетишем. Номер четыре…

— Переходи к делу.

— Пятьдесят восемь.

— Давай веселись.

— А что мне остается делать?!

Она ехидно ухмыльнулась и развалилась на сиденье.

— Я просто тебя испытывала. Видишь ли, я достаточно уверена в себе, чтобы ждать твоих оценок. Вот и хотела посмотреть, как будешь корчиться.

— По-моему, корчился не я один. Может, ты чувствуешь себя немного более неуверенной, чем хочешь казаться.

— Это все трусики. — Она подтянула вышеуказанный предмет одежды прямо сквозь юбку. — Вот уж вещица для отчаявшихся женщин.

— А мне понравилось.

— Я заметила. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе придется перебраться на виллу?

Получил! Стоило чуть-чуть расслабиться, как она снова врезала ему «хлопушкой» по голове.

— Ты о чем?

— Я готова спать с тобой, но не жить вместе.

— Вчера мы жили вместе.

— Это было до прошлой ночи.

— Не собираюсь красться на виллу в пять утра, — буркнул он резче, чем надо, нажав на акселератор. — И если воображаешь, что с этих пор мы не будем заниматься любовью, у тебя, должно быть, короткая память.

— Я не сказала, что не позволю тебе оставаться на ночь… время от времени. Но жить в одном доме со мной ты больше не можешь.

— Весьма тонкое различие.

— Но очень важное.

Изабел понимала разницу и подозревала, что он тоже.

Она коснулась браслета. Невозможно оставаться сосредоточенной, если у нее не будет достаточно времени, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.

— Учти, между нами только секс, и ничего другого.

Он отвел взгляд от дороги, ровно настолько, чтобы послать ей свою лучшую киллерскую гримасу, но Изабел, ничуть не тронутая, продолжала:

— А совместное житье только все усложнит.

— Не вижу тут ничего сложного.

— Когда двое живут вместе, между ними образуется эмоциональная связь.

— Погоди мину…

— Почему такой перепуганный вид? Ты только подтверждаешь мое мнение. Между нами — кратковременные, чисто физические отношения, без всякого эмоционального компонента. Ты получаешь мое тело, но и только. По-моему, тебе следует радоваться.

Рен, к ее удивлению, помрачнел еще больше. Странно, ведь она только что пообещала ему идеальную связь, по крайней мере с его точки зрения. Должно быть, капризничает, потому что это она излагает условия. Вполне предсказуемое, мотивированное полом поведение. Но когда речь идет об этом человеке, она ничего не может принимать как должное.