– Михаил Ефимович, – начал Ольшанский, –сегодня вечером истекают семьдесят два часа с момента вашего задержания, и ядолжен принять решение, содержать ли вас под стражей или отпустить домой. Дляэтого мне необходимо побеседовать с вами еще раз, задать вам ряд вопросов ивыслушать ваши ответы.

– В чем меня обвиняют? – неожиданно спросилЧеркасов. – В краже или еще в чем-то?

– Пока только в краже, – осторожно ответилОльшанский. – Но есть еще ряд обстоятельств, о которых вы должны знать.

– Что за обстоятельства?

– Вы подозреваетесь в совершении серии тяжкихпреступлений.

– Господи, я ведь уже все объяснял…

– Да-да, я знаю. Ваша ответственность за то, что выпозволили Олегу Бутенко скрываться от родителей и употреблять наркотики,уголовно-правовыми нормами не урегулирована. Пусть это останется на вашейсовести. Олег был совершеннолетним, и вас трудно упрекнуть в том, что вы незаменили ему няньку. Речь сейчас идет о другом. После Олега Бутенко исчезли ипри таких же обстоятельствах погибли еще восемь юношей и подростков. Болеетого, они умерли от передозировки того же препарата, что и Олег. Согласитесь, унас есть все основания считать, что вы к этому причастны. Тем более, прошузаранее меня простить, заключение медицинской экспертизы говорит о том, что всевосемь погибших вели интенсивную гомосексуальную половую жизнь. И вот, МихаилЕфимович, у нас с вами есть история ваших отношений с Олегом Бутенко и восемьдругих историй-близнецов. А как бы между ними – ваша неуправляемая тяга кмужчинам с определенным типом внешности. Таким, как у брата вашей бывшей женыВячеслава Дорошевича. Таким, как у Олега Бутенко. И как у итальянского актера,фильмы с участием которого вы так удачно украли.

– Я не вижу связи, – спокойно возразил Черкасов.

Настя наблюдала за ним чуть со стороны и видела, что оннисколько не напуган этим разговором. Он внимательно следит за аргументамиследователя, пытается их понять, но не понимает. Действительно не понимает.

– Вы в самом деле не видите связи?

– Не вижу, – подтвердил Черкасов.

– Тогда посмотрите на эти снимки.

– Кто это?

– Посмотрите внимательнее.

Черкасов взял фотографии и стал перебирать их, потом вернулследователю. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Их что, специально подбирали? Они очень похожи, какбудто братья. Кто это?

– А это, Михаил Ефимович, те самые восемь юношей, окоторых мы только что с вами говорили. Тоже умерли от чрезмерного употребленияметедрина, а до этого длительное время не жили дома, более того – находились врозыске, потому что их семьи не знали, где они. Точь-в-точь как было с Бутенко.Вы можете это как-то объяснить?

– Нет. Объяснить этого я не могу, – твердо сказалЧеркасов. – Но я понимаю, что вы хотите сказать. Да, это как раз тот тип,который мне нравится. Я бы даже сказал, единственный тип, который может мнепонравиться. Ваши сотрудники собирали обо мне сведения и, вероятно, уже знают,с кем я общался в последние годы. Далеко не все мои друзья имеют такуювнешность, но это ничего не означает. Вам должно быть понятно, что людивстречаются и даже иногда живут долгие годы вместе с людьми, не имеющими ничегообщего с их идеалом красоты, однако только один тип лица или фигуры можетзаставить их сердце бешено колотиться. И тогда люди начинают совершатьглупости, порой даже опасные. Значит, вы считаете, что это я похитил и убилэтих юношей?

– Мнения разделились, – улыбнулсяОльшанский. – Часть сотрудников считает, что это сделали вы, другая частьсчитает вас невиновным. Идет интенсивный обмен аргументами и поиск новых фактови доказательств.

– А как считаете лично вы?

– Лично я пока никак не считаю, потому что мне еще непредставили тех самых фактов и доказательств. Я в данном случае выступаю вкачестве судьи, к которому две разные группы сотрудников уголовного розыскапридут со своими соображениями. Я выслушаю их, посмотрю, что они мне принесли,какие факты и доказательства, и только после этого приму решение. Время ещеесть, семьдесят два часа истекают только в двадцать ноль-ноль, а сейчас, –он посмотрел на часы, – семнадцать тридцать. У нас в запасе два споловиной часа, чтобы принять решение.

Настя с восхищением и благодарностью наблюдала, какследователь отводил удар от конкретных сыщиков, в том числе и от нее самой.«Мнения разделились», «идет обмен аргументами», «поиск новых фактов идоказательств». В то же время Константин Михайлович ловко уклонялся и отобсуждения собственной позиции, чтобы не настраивать Черкасова против себяпрямыми обвинениями и в то же время не вводить его в заблуждениедемонстративной верой в его невиновность, зарабатывая легкие и дешевые очки.

– Я невиновен. Я могу сделать что-нибудь, чтобы этодоказать? Какие вам нужны сведения и факты, чтобы убедиться в моейневиновности?

– Вы можете помочь нам разобраться. Я прошу вас, МихаилЕфимович, выслушать меня сейчас внимательно и очень спокойно. Если вам что-тоне понравится в моих словах, постарайтесь держать себя в руках и следить замоей мыслью, а эмоции мы оставим на потом. Хорошо?

– Я вас слушаю.

– У каждого из нас своя правда, Михаил Ефимович. У вас– своя, у меня – своя, у Анастасии Павловны, – он слегка кивнул в еесторону, – тоже какая-то своя правда. Вы точно знаете, совершали вы этипреступления или нет. То есть вы свою правду знаете и, вероятно, очень удивляетесь,почему она не очевидна для всех остальных. Не очевидна. И с этим вам придетсясмириться. Вашему слову, ничем не подкрепленному, никто верить не обязан. Этотолько в пунктах проката видеокассет у вас спрашивали фамилию и верили наслово, не заставляя вас предъявлять документы. Но хочу вам напомнить, что и тамвы не называли свою настоящую фамилию. Если уж вы лгали в такой мелочи, то какя могу поверить вам на слово, когда речь идет о серьезных вещах? Все это яговорю к тому, чтобы вы отдавали себе отчет: вы не имеете права обижаться нанас за то, что мы вас в чем-то подозреваем. Раскрывать преступления – нашаработа, и в ходе этой работы мы постоянно собираем, проверяем и перепроверяемразличные факты и сведения, чтобы выяснить для самих себя совершенно точно то,что преступник уже и так знает, но, разумеется, рассказывать нам не собирается.Часто случается, что под подозрение попадают люди невиновные. Бывает даже, чтоих арестовывают и держат в тюрьме, а потом выпускают с извинениями. Но все-такимы стараемся действовать как можно более аккуратно и осмотрительно, чтобысведения, которые мы добываем в ходе работы, были проверенными. Мы делаем всевозможное, чтобы понапрасну никого не обижать, и очень переживаем, если этовсе-таки случается. А теперь, Михаил Ефимович, я перейду к самой важной частинашей с вами беседы. Итак, мы не знаем, виновны вы в тех убийствах или нет.Пока не знаем. А через два с половиной часа время наше истечет, и я должен будупринимать решение. И если за эти два с половиной часа я не получу доказательстввашей абсолютной невиновности, то мне придется добиваться вашего ареста. Скажучестно, это будет непросто, потому что доказательств виновности у нас тоже нет.Я имею в виду – прямых доказательств. Есть только косвенные.