Йовина должна умереть. Сегодня.

Девушка на миг поразилась собственной беспощадности, однако страх пересилил все сомнения. Выбора нет. Брут не должен узнать об Антонии. Девицы ни за что не проболтаются, однако Йовина опасна, как никогда: даже перестав быть владелицей заведения, она не сдалась. И все, что сумела выведать, попытается использовать против Фабиолы. А этого допустить нельзя.

Привратников ждет еще одна грязная работа. И они не откажутся.

Прикосновение пальцев, сжавших грудь Фабиолы, вернуло ее к действительности.

Сначала надо выпроводить Антония.

* * *

Антоний, как выяснилось, мало на что годился: как только Фабиола, поставив между ним и собой столик, дала любовнику в руку стакан с вином, тот рухнул в кресло и принялся бессвязно бормотать что-то о последних решениях сената — девушке оставалось лишь осторожно поддерживать беседу, неотрывно следя за жестами и телодвижениями Антония. Наконец он смолк, уронив голову на грудь, и вскоре захрапел. Фабиола не двинулась с места.

Выждав нужное время, она решила, что он заснул надежно, и скользнула за дверь. Веттий с Бенигном стояли наготове; ни других стражников, ни Йовины не было видно. Фабиоле до сих пор не верилось, что Антоний пришел без стражи — в ночную пору на такое способен только безумец.

— Теперь можно вытащить Мемора? — спросил Веттий.

— Да, этот пьяница спит. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Для вас есть еще одно дело. Йовина.

— Что Йовина? — наморщил лоб Веттий.

— Ее надо убрать.

В первый миг стражники толком не поняли, о чем речь, однако сосредоточенное лицо девушки сказало им больше, чем слова.

— Убить? — выдохнул Бенигн и в ответ на уверенный кивок Фабиолы робко добавил: — Она же старуха!

— Она предательница, — бросила Фабиола. — Для вас это не новость. Она расскажет Бруту об Антонии.

Привратники больше не спорили. Хозяйке виднее, а Йовину они не очень-то и любили.

— Когда? — спросил Веттий.

— Сегодня ночью, — велела Фабиола. — Но сначала избавьтесь от Мемора. Скорее.

Стражники понеслись выполнять приказ, девушка осталась у дверей кабинета на случай, если сладко похрапывающий Антоний вдруг проснется.

Вскоре привратники появились в коридоре, таща труп ланисты, завернутый в одеяло. Фабиола уже успела отодвинуть засовы и отворить входную дверь — и теперь стояла на пороге, поторапливая обоих друзей, которые при виде ее прибавили шагу.

Однако до выхода они дойти не успели: из кабинета донесся отчетливый грохот разбитого о пол стакана, и привратники замерли на месте, как застигнутые врасплох убийцы.

— Выходите! — яростно шепнула девушка.

— Фабиола! — послышался вдруг жесткий, хоть и сонный голос Антония, и начальник конницы, потирая красные глаза, показался на пороге. Толкнув на улицу стражников, застывших было в дверях, Фабиола просияла самой лучезарной улыбкой и проворковала:

— Проснулся? А я хотела принести тебе одеяло!

То ли из-за армейской выучки, то ли из-за явно виноватого тона Фабиолы с Антония разом слетел всякий хмель.

— Клянусь Вулканом! То был труп?

Фабиола в кои веки не нашлась с ответом. Через миг Антоний уже подскочил к выходу. Распахнув дверь, он воззрился на обоих стражников, застывших в свете наружных факелов и — по обыкновению всех рабов — не смевших двинуться с места.

— Что у вас там? — требовательно спросил Антоний и, не дождавшись ответа, грозно рявкнул: — Отвечайте!

— Ничего, господин, — отважился раскрыть рот Бенигн. — Старое одеяло.

Антоний вихрем обернулся к Фабиоле:

— Свежий труп?

Девушка едва совладала с собой, чтобы устоять на ногах. Ну и денек…

— Да, — пробормотала она.

— Кто?

— Никто. Мерзавец угрожал одной из девочек и убил служанку. — При воспоминании о Доцилозе Фабиолу вновь охватило горе. — Ему в Гадесе самое место. Как и любому, кто посмеет перейти мне дорогу, — добавила она шепотом.

— Что ты сказала?

— Ничего. — Фабиола в испуге отвела глаза.

Даже если Антоний и слышал последние слова, он предпочел их не заметить.

— Кто он? Говори! — гневно потребовал он, и Фабиола дрогнула.

— Мемор, ланиста.

— Важная птица, — удивленно заметил Антоний. — Теперь ясно, почему такая скрытность. Значит, ты дождалась, пока все разойдутся, и велела своим громилам избавиться от улики. Умно. Только я-то все равно видел.

Фабиола не ответила.

— Не стойте столбом, — обернулся Антоний к привратникам. — Делайте что делали.

Веттий с Бенигном воззрились на него в изумлении, и начальник конницы поднял кулак.

— Оглохли, что ли?

С трудом веря своему счастью, стражники подхватили ношу и через миг исчезли в темноте. Фабиола осторожно выдохнула, зная, что расслабляться рано.

Втолкнув девушку перед собой, Антоний закрыл дверь, грозно звякнули засовы. Начальник конницы расправил плечи и заинтересованно посмотрел на Фабиолу.

— Сущая сирена, кто бы мог подумать! — вкрадчиво выговорил он. — Кто окажется слишком близко — тому грозит кораблекрушение. А то и клоака. — Он засмеялся собственной шутке. — Впрочем, что мне за печаль? Уж мне-то расправляться с женщиной не впервой.

Фабиолу вновь охватил страх: Антоний силен, ему ничего не стоит ее убить, а вокруг ни души. Она в ужасе попятилась, он шагнул следом и схватил ее за плечи.

— Словечко на ушко. Подумай вот о чем. Твои детские ссоры со Сцеволой для меня не тайна. — Встретив ее удивленный взгляд, начальник конницы улыбнулся. — Знаешь, почему он притих? Потому что я ему велел.

Фабиола смотрела на Антония, не в силах вымолвить ни слова. Так вот отчего он пришел без охраны!

— Если Сцевола тронет мою любовницу, ему не жить, и он это знает, — ласково поведал Антоний и тут же посерьезнел. — А если вдруг она мне прискучит и вдобавок забудет свое место? Да он будет молить, чтоб я спустил его с цепи!

Он все-таки услышал ее слова, поняла Фабиола, и у нее перехватило дыхание. Митра! Помоги!

Ответа не было, последняя надежда растворилась в черной бездне, откуда нет возврата. И неудивительно — такова кара за все содеянное. И все же Фабиола не хотела смерти. По крайней мере, такой.

Антоний сдавил пальцами ее горло, синие глаза горели жестоким пламенем.

— Да я и сам тебя удавлю. — Он явно издевался над слабостью Фабиолы, которая уже начала задыхаться.

Антоний вдруг разжал руку, и девушка, шатаясь, отступила — он играл с ней, как кошка с мышью, оставалось лишь ждать следующего шага.