Новые соображения Ярослав, ясное дело, не стал озвучивать.

– Похоже на правду, – задумчиво кивнула Ксения.

Он-то опасался нового ущерба носовым платкам и макияжу! Но женщина, определенно, была сегодня куда спокойнее. И неспроста!

– Похоже! – кивнул он. – Как мне, дураку, такая хрень сразу в голову не пришла?! Ксения! Что ты сделала с пробоиной?

– Энергетической? Мне кажется, она поменьше стала. Тебе тоже?

– Дырку от бублика ты себе представляешь?

– Отчетливо!

– А от баранки?

– Вполне!

– А от сыра «Маасдам», например?

– Лучше всего: вот же он, перед глазами!

– Ну, вот так: была дырка от бублика, а стала – от «Маасдама». Что ты для этого сделала?

– Ничего специально не делала. Понимаешь… После встречи с тобой я посмотрела на себя со стороны. Как бы твоими глазами – взглядом мужчины, постороннего человека, а не любящих меня подруг или партнеров по танцам, для которых я – не я, а таинственная незнакомка, мытая Золушка в бальном наряде. Обнаружила, что совсем распустилась. Чему клиентов учу, к себе приложить не в силах. Стыдоба! Вышла на улицу – ветрище такой сильный, ураганный! Погуляла, подумала, мозги прочистились. Поняла очевидное: что ждать больше нечего… В конце концов, если бы он в глаза мне бросил: ты не нужна, пойди прочь – было бы еще хуже. Значит, пощадил меня, пожалел. Спасибо… И пора приходить в себя. С тех пор я не плачу, заметил?

– Заметил. – Ярослав рассеянно кивнул.

Какую же тайну скрывает Григорий Матвеев и от чего он пытался уберечь свою Ксению, по живому разрывая сильную и ценную для обоих связь?

– Ну как, будем ликвидировать разрыв?

– Что?! – Ксения побледнела.

Ярослав зажмурился от досады: вот же ляпнул! Постарался ответить небрежно, будто ничего не случилось:

– Энергетический пробой – это разрыв в структуре пространства и времени. Закроем дырочку?

– Конечно, – безразлично кивнула Ксения.

«А ты говоришь, что забыла его! – мысленно поддел Ярослав. – Все бы ты так встрепенулась от одного намека на ликвидацию разрыва!»

Для ликвидации разлома ему не требовалось делать каких-либо эффектных жестов. Даже руками шевелить не надо: он же находился в самом центре аномалии. Ярослав просто опустил глаза и сосредоточился. Края разлома начали стягиваться; в центре вихрь энергии со свистом, почти реально слышимым, уходил в никуда. Настоящая, а не выдуманная в книжках, работа с тонкими энергиями, как правило, неброско выглядит со стороны. Для мысленного взора она, правда, довольно зрелищна.

Царева понимала, что Ярослав погружен в работу, и не вмешивалась, молча ждала. На некоторое время он забыл о присутствии хозяйки кабинета. А вспомнил оттого, что услышал дыхание – тяжелое, будто Ксения со всех ног бежала в гору. Поднял глаза. Она сидела в соседнем кресле, тяжело опершись о подлокотники и наклонясь вперед, как астматик. Лицо приобрело голубоватый оттенок.

– Что с тобой?

– Не знаю! Воздуха не хватает, – проговорила она с одышкой.

Ни хрипения, ни свиста не доносилось из ее горла. Ярослав, убей, не видел, чтобы бронхи Ксении были стиснуты отеком. И сердце в порядке, только страдает от недостатка кислорода.

– Зато я знаю! – воскликнул Ярослав. – Держись! Потерпи немножко! Сейчас станет еще хуже, а потом пройдет.

– Я потерплю. А можно окно открыть?

Ксения уперлась локтями в подоконник. Ярослав теперь не закрывал глаз: продолжая стягивать края разлома, поглядывал на Цареву: как она?

Оставалось совсем чуть-чуть. Большая пробоина в тонкой структуре пространства и времени собралась до размеров узкой водопроводной трубы. А поток энергии в нее уходил прежний, только скорость увеличилась в десятки раз! Тонкий свист на грани слышимости резал уши. Ксения повернулась лицом к Ярославу, сползла по стене и села на пол под окном, глаза ее закрылись.

– Не смей брякаться в обморок! – прикрикнул на нее Ярослав и в один прыжок оказался рядом. Вспомнил, что в таких случаях говорят врачи, и потребовал: – Открой глаза сейчас же!

Вдох после двух выпаленных на одном выдохе фраз. Легкие не заполнились. Ярослав автоматически втянул воздух поглубже. Вновь не набралось достаточно, чтобы насытить легкие. Ладно, некогда! Он направил левую ладонь в сторону крошечного черного отверстия, зависшего прямо посередине комнаты, а правую положил Ксении на голову. Его подопечная распахнула глаза, вздохнула полной грудью и внезапно легко вскочила на ноги. Ярослав почувствовал, как воздух пронесся сквозь его бронхи, словно сквозь аэродинамическую трубу. Пробоя больше не существовало.

– Убрал дыру?

– Убрал.

– Что со мной было?

Ярослав помедлил с ответом.

– Ты же знаешь! – допытывалась Ксения.

«Просто кое-кто, прекращая отношения с тобой, очень боялся, что разрыв впрямь станет полным и окончательным, хотел обязательно остаться в памяти твоего сердца, твоего тела, твоей души! Программа называется: не могу без него дышать! И ты добровольно согласилась: не могу!»

– Обычное явление при закрытии крупных пробоев! – соврал Ярослав.

Оказавшись на улице, он первым делом огляделся: надо же, наконец, узнать, какая погода. Гарь висела над асфальтом тяжелой желто-серой пеленой. Слепым серо-белым затянуто небо – не то облака в вышине, не то смог над городом. Сегодня урбанистическому пейзажу совершенно нечем было порадовать взгляд. Даже молодая зелень деревьев казалась прибитой и неприкаянной. Растения будто просили: забери нас отсюда, помоги выбраться туда, где свежий воздух и чистая вода, где жизнь вместо медленного умирания. Ярослав поморщился.

Григорий ответил со второго гудка. Ни звонкого «алё», ни обычного радостного «здорово».

– Нет, Ясь, сегодня не приезжай… Пожалуйста, давай перенесем разговор: мне сегодня не до встреч!.. Со здоровьем все в порядке… Никаких проблем, связанных с нашим делом… Родители, дети, квартира, дача, машина в порядке. Извини, Ясь…

Ярослав не знал, как еще спросить, чтобы прояснить ситуацию. Пытался услышать – ничего конкретного, кроме смятения и ощущения беды. Тогда он решил переть напролом, пока Григорий не положил трубку на рычаг.

– Гриш, это ты меня извини. Я понял: у тебя стряслось что-то серьезное. Хочешь молчать об этом – твоя воля! Но у меня к тебе тоже очень важный разговор. Сильно откладывать нежелательно. Скажи только одно: когда мы можем встретиться? – Ярослав приостановился, но решил для убедительности сгустить краски: – Это касается твоей безопасности в первую очередь!

– Я понял. Ты насчет метеорита?

Ярослав опешил:

– Откуда ты знаешь?

– Что?

– Что эта хреновина – метеорит?