Из штаб-квартиры на Лубянке ее перевезли в печально известную Бутырскую тюрьму-крепость. Это шестиугольное кирпичное сочленение корпусов с тесными камерами, охраняемое четырьмя приземистыми круглыми башнями, напоминало гибрид завода и замка. Она давно стала местом заточения политических заключенных – здесь держали Феликса Дзержинского во времена, когда тот был революционером-преступником, откуда он был освобожден во время Февральской революции. Теперь он руководил организацией, которая отправляла сюда своих жертв, и вряд ли какая-нибудь из них могла спастись, как он. Мура здесь была не одна. Под этой крышей было собрано много английских и французских граждан, а также русских, которые сотрудничали с ними. Любовница Сиднея Рейли содержалась в женском отделении вместе с Мурой.

Условия в тюрьме были омерзительные – грязь, паразиты и переполненные людьми камеры. Паек состоял из воды и половины фунта черного хлеба в день, иногда к нему добавлялся жидкий суп или конина. В таких условиях пленники быстро худели, а их здоровье ухудшалось. Некоторых держали здесь месяцами без предъявления обвинения. Над всеми висел страх смерти (пуля в затылок – вот излюбленный способ умерщвления в ЧК) или жестокого допроса[345].

Где Локарт? Где ее любовь, ее жизнь, ее дорогой мальчик? Она видела, как его выводили из квартиры, и с тех пор о нем не было никаких вестей. Как она понимала, его вполне могли расстрелять. Они вернулись с другой машиной и забрали ее и слуг. Никто ей ничего не говорил. Она не сможет перенести, если что-то случилось с ее Локартом – Малышом, ребенка которого она носила в себе.

Мура находилась в этом ужасном грязном месте уже четыре дня – и по-прежнему никаких вестей. Муре казалось, что ее храбрость до того хрупка, что не выдержит рано или поздно. Если бы только с ней был ее любимый, она смогла вы перенести все. Она надеялась на то, что он еще жив.

По дороге домой с Лубянки Локарт купил газету. Между бюллетенями о состоянии здоровья Ленина были напечатаны яростные проклятия в адрес буржуазии, контрреволюционеров и союзников.

В последующие несколько дней газеты повторяли все те же пронзительные вопли. Некоторые из них открыто призывали к убийству британских и французских граждан. По официальным сообщениям, около пятисот человек – в основном мужчин и женщин, принадлежавших к классу буржуазии, включая владельцев магазинов, армейских офицеров и предпринимателей, были казнены без суда и следствия за три дня после смерти Урицкого, и еще больше казней должно было вскоре последовать[346]. Десятки иностранцев, в основном англичан и французов плюс несколько американцев, были арестованы в Москве и Петрограде. Среди них была и Мура.

Побрившись и отмывшись от вони Лубянки, Локарт приступил к поискам информации, обходя иностранные агентства, которые еще оставались в Москве[347]. Союзники были разоблачены как враги-заговорщики; в результате дальнейшая ответственность за их граждан была возложена на представителей нейтральных государств, которые для Великобритании означали норвежское и голландское представительства. Локарт встретился с У. Дж. Аудердейлом – голландским посланником, который приехал из Петрограда. Это был дружелюбный и благородный человек, которого Локарт застал в состоянии сильного волнения; от него Локарт впервые услышал страшные шокирующие вести о налете на британское посольство и смерти Кроуми.

Тревога удвоилась, и Локарт отправился к руководителю американского Красного Креста – майору Аллену Уордвеллу, чтобы попросить его разузнать что-нибудь о Муре и, если возможно, ходатайствовать о ее освобождении. Уордвелл был спокойным, уверенным человеком, и Локарт утешился обещанием сделать все, что в его силах. На следующий день у него была назначена встреча с Чичериным, на которой он пообещал поднять этот вопрос[348].

Чувство обретенной уверенности не продержалось долго. К следующему дню Локарт больше не мог выносить напряжение. Он не привык полагаться на других в переговорах с представителями правительства, и поэтому сам пошел в Министерство иностранных дел и потребовал встречи со Львом Караханом. Несмотря на свой официальный статус парии, разрешение на встречу ему было дано немедленно. Независимо от того, что у них есть против него, умолял он, со стороны большевиков негуманно наносить удары по нему, используя Муру в качестве заложницы. Он просил Карахана посодействовать ее освобождению. Комиссар мог лишь дать ему еще одно обещание: сделать все, что в его силах. Это немногого стоило, но было лучше, чем ничего.

Локарт в унынии отправился домой по тихим улицам. Атмосфера была подобна той, что царила в дни, предшествовавшие революции годом раньше, – солдаты охраняли каждый перекресток, а немногие прохожие на улицах шли опустив головы и не задерживаясь. В воздухе пахло террором.

Вернувшись в квартиру, Хики приготовил им обоим ужин из черного хлеба, сардин и кофе. Был день рождения Локарта; ему исполнилось 31 год, и он никогда не чувствовал меньшее желание праздновать это событие.

На следующий день он не занимался ничем, кроме чтения газет, которые теперь были полны самых зловещих рассказов о том, что уже получило название «Заговор Локарта». Писали, что он не только пытался поднять мятеж среди латышских стрелков; он и его агенты также планировали помогать белогвардейцам и армии союзников завоевать Россию: взорвать ключевые мосты и навлечь на русских людей голод. Заполучив власть, они должны были назначить нового империалистического диктатора. Газета «Правда» показывала всем пример, призывая к красному террору в отношении всех врагов революции, включая англичан[349].

На следующий день Локарт уже не мог сидеть на одном месте. Он решил пойти прямо к источнику проблемы. Если голландцы, Красный Крест и даже большевистское министерство иностранных дел не могут помочь Муре, у него нет выбора, кроме как идти прямо в ЧК. Мысль о том, чтобы снова попасть в ее орбиту, приводила его в ужас, но он должен был сделать это. Он снова пришел к Карахану и попросил его немедленно устроить ему встречу с глазу на глаз с Яковом Петерсом. Карахан согласился посодействовать, но не проявлял оптимизма в отношении результата[350].

Встреча произошла в штаб-квартире на Лубянке. К этому моменту Мура находилась в тюрьме уже четыре дня. Все это время террор нарастал. Накануне Фани Каплан была увезена с Лубянки в Кремль, где без суда и дальнейшего следствия расстреляна – одна пуля из револьвера в затылок в стиле ЧК, – а ее останки уничтожены без захоронения. Ее палачом был тот самый человек, который привез Локарта и Муру на Лубянку, – комендант Кремля Павел Мальков. В такой обстановке никто не был в безопасности.