Лишь в тот момент Олесю наконец прорвало – из давно пересохших, словно пустыня, глаз брызнули слезы. Она билась в истерике, бросалась с кулаками на этих двоих, орала, изрыгала страшные проклятия и не помнила себя. Чем все закончилось, Олеся не знала – просто она оказалась дома, в своей кровати с температурой под сорок. Когда очнулась, сразу набрала номер Ивана, чтобы сказать: если он еще хоть раз, хоть мельком попадется ей на глаза, ему не жить! Но этот трус, этот шакал, от ненависти к которому она захлебывалась, просто не взял трубку. Пусть его покарает Бог! У нее уже ни на что не осталось сил…

Олеся заставила себя забыть прошлое, выжгла память каленым железом.

Проболела она до самых выпускных экзаменов, на которых преподаватели рисовали ей «отлично» за одно только присутствие. Ни на что другое у них не поднималась рука, и Олеся бесилась от жалости, которая исходила от всех и каждого. Одна только Жанка вела себя как всегда, словно Олеся не умерла и не стала после этого другим человеком.

Оставаться в родном городе было нельзя: от памяти, от взглядов, от прошлого надо было бежать. А для того, чтобы заявиться в Москву, нужно было снова стать женщиной. Олеся заставила себя начать есть, снова научилась спать и все время сидела на балконе, глядя в небо. К середине августа в зеркале отразилась прежняя Олеся. Но только в зеркале.

Убедившись, что тело приобрело прежние формы, Леся дождалась пятницы – именно в этот день Санин приезжал в казино – и извлекла из дальнего угла шкафа вечернее платье, в котором пела на институтском концерте. Вызвала такси. Дала охране на входе в заведение денег – конечно, у нее не было клубной карты – и вошла внутрь. Жирного рыла Санина нигде не было видно, но она решила, что будет ждать до последнего клиента. За нее цеплялись мужские взгляды, ей предлагали выпить – она не отказывалась, но на вопросы не отвечала, демонстративно отворачивалась. Наконец Санин явился, и Леся направилась прямиком к нему.

– Будешь меня? – спросила она, не тратя времени на вступление.

– Вы?! – он ошалело смотрел на нее. – Я… Господи… да!

– Пять тысяч евро.

– Не вопрос!

В ту ночь Санин не проиграл в казино ни цента. Он получал удовольствие совершенно иного рода, а Олеся спокойно ему позволяла делать все, что вздумается. Ей было все равно. Когда Санин уснул, Леся выскребла все до последней купюры из его кожаного портфеля и спокойно ушла. Была уверена – он не станет ее преследовать.

На следующий день они с Жанкой уехали в Москву.

Едва прибыв в столицу, Леся нашла дорогую клинику, в которой могли исполнить любой каприз за деньги клиента: ей нужна была стерилизация. Пусть перевяжут чертовы маточные трубы, и все: ни одному семени, ни одного ублюдка она не позволит больше добраться до цели! Не будет рожать смертельно больных детей. Хватит с нее страданий. В мире нет даже тени справедливости и благородства: жизнью правят деньги и похоть. Если бы отдалась свинье Санину раньше, ее сын был бы жив! А теперь она станет заглушать голос прошлого всемогущими деньгами: любым способом потрошить денежные мешки, которых в Москве как грязи, и помогать малышам с той же болезнью, что у Илюши. Все богачи – подонки, сорящие деньгами мертвых детей. Чем больше удастся забрать у них, тем больше жизней можно будет спасти.

Олеся Харитонова в последнее время все реже позволяла себе расслабиться: из-за проклятого Антона работы было невпроворот. Он спихивал на нее столько дел, что порой Леся впадала в отчаяние, не понимая, за что хвататься в первую очередь. Помимо рабочих вопросов, в ее обязанности входил секс с шефом как минимум три раза в неделю, и эта мерзкая возня тоже отбирала массу драгоценного времени. Олеся просто валилась с ног от усталости и хотела лишь одного – чтобы Котов оставил ее в покое. Она уже начала нетерпеливо внушать Антону, что в обычном общении двух людей, без постели, тоже хватает прелестей: разговоры, прогулки, театры, в конце концов! Но надо было контролировать себя и не показывать раздражения.

Конечно, Олеся могла бы многое вынести и стерпеть ради своей цели, но беда заключалась в том, что Котов, в отличие от Глеба, оказался патологически скуп! Не бог весть какой зарплаты и скудных подачек любовника хватало только на то, чтобы существовать и выглядеть соответственно статусу. А он еще и не всегда вовремя вспоминал о том, что пора дать ей денег. Вынуждал унижаться, просить!

За одно это Леся возненавидела Котова. Себе-то он ни в чем не отказывал! Взять хотя бы его дебильную коллекцию моделей автомобилей, которая способна привести в бешенство любого здравомыслящего человека. Среди обычных игрушек попадались и старинные, редкие экспонаты, которые стоили не меньше настоящей иномарки средней руки! Олеся часто думала о том, что, если пустить этот бесполезный автопарк с молотка, можно выручить деньги на лечение нескольких детей. Конечно, она ни словом, ни взглядом не показывала своего отношения – даже покупала новые экземпляры к празднику, чтобы порадовать ребенка-переростка. Но ни разу не подарила ему дорогой игрушки – еще чего не хватало! Модели отечественных автомобилей стоили в интернет-магазине не больше тридцати долларов за штуку. И хватит с него.

Одним словом, из-за жадности Котова в жизни Олеси наступил очень сложный период. Деньги Глеба, которыми она свободно распоряжалась, к сожалению, кончились. За последние несколько месяцев ей не удалось помочь ни одному из троих детей, родителей которых она, как всегда, отыскала на форуме. Леся общалась с каждой семьей под отдельным ником, делилась опытом и советами, но им-то требовалась реальная, а не мнимая помощь! Бореньке, Верочке и Артему – ее крошечным землякам – нужна была операция. Ее немного успокаивало лишь то, что у ребят были не такие страшные диагнозы, как у Илюши. Олеся верила, что дети смогут дождаться, пока она что-нибудь придумает.

Сегодня с утра Олеся чувствовала себя разбитой и уставшей до такой степени, что отправила Котову сообщение – написала, что заболела, лежит с высокой температурой, – а сама неторопливо встала, приняла душ и поехала в салон. Целый месяц уже не была ни у парикмахера, ни у косметолога! Такими темпами скоро даже слепой от любви Антон начнет замечать, что она «поистаскалась», как он любит говорить про собственную жену. Надо было привести себя в порядок, а заодно подумать в спокойной обстановке о новых источниках финансирования. Дальше изображать из себя послушную девочку перед неприлично богатым мужиком, от которого ей перепадают лишь крохи, она не могла. Нужно было придумать способ развести Котова на действительно серьезные деньги.

Леся вошла в салон, ее проводили в кабинет косметолога. Переодевшись в мягкий махровый халат, она легла и, приложив палец к губам, чтобы предотвратить обычный поток болтовни Зиночки, прикрыла глаза. Ей необходимо было сосредоточиться.

Вот уже несколько дней все мысли Олеси крутились вокруг одного странного документа, который она обнаружила в личном сейфе шефа. Ключ от этого сейфа он не доверял даже ей – своей правой руке. Только один раз обстоятельства вынудили его это сделать: в понедельник ему вдруг срочно понадобилась флэш-карта, на которой хранились копии самых важных контрактов строительной компании, а уйти с заседания Госдумы Котов не мог. Вот и отправил Олесю в офис, снабдив тем самым заветным ключом.