А вот Корень приютил свою новую знакомую, которая и скрасила его многолетнее одиночество. Можно сказать, что он нашел свое бомжатское счастье, и все бы его устраивало, если бы не какое-то постоянное недомогание в последнее время: Ковенко чувствовал слабость, а иногда его трясло и бросало в жар.

Однажды размеренную жизнь Корня и Куклы прервали страшный грохот и землетрясение. С потолка их убежища посыпалась пыль и мелкие кусочки бетона. Корень поковылял на выход из канализации. Осторожно приоткрыв крышку люка, он всмотрелся и не узнал микрорайон: дома были разрушены, кругом полыхали пожары, туда-сюда носились обожженные люди. Он собирался спуститься обратно, чтобы обдумать происходящее, и уже прикрывал крышку люка, когда что-то горячее полоснуло его по затылку. Через секунду началось новое землетрясение, сопровождающееся немыслимым грохотом.

Шея болела. Кукла, осмотрев затылок, сообщила, что у дружка как будто выжжена полоса кожи. Поразмыслив, Корень понял, что началась ядерная война. С прежних времен у него осталась привычка иногда почитывать прессу, попадавшуюся в мусорных баках. Он вспомнил статью из газеты, в которую была завернута обнаруженная им в мусорном баке почти свежая селедка. Там писали, что скоро может начаться война, и не исключено — ядерная.

Со временем боль в шее утихла. Ранение не могло омрачить ту удачу, которая неожиданно выпала на долю Корня и его подруги: ударной волной развалило один из домов, на первом этаже которого находился гастроном. Обломки дома полностью перекрыли первый этаж, и попасть снаружи в развалины магазина было невозможно. Зато сместилась перегородка одной из ветвей канализации, вплотную подходившей к магазинному туалету, и открыла лаз. Корень протиснуться туда не мог, а вот Кукла — свободно. Она каждый день приносила из магазина выпивку, курево и еду. Наступило самое счастливое время их жизни. Вот только недомогание Корня становилось все более явным.

За несколько лет до взрыва с куском найденного подтухшего мяса Корень проглотил десятки микроскопических личинок ленточных червей. Попав в организм, большинство зародышей были растворены желудочными и кишечными соками либо вышли из организма, но некоторые все же попали в кровь. Личинки, свободно плавая по сосудам, росли и размножались. Некоторые, размерами побольше, прилипали к внутренним органам: печени, почкам, головному и спинному мозгу.

Когда Корень высунулся на поверхность и его осветила вспышка ядерного взрыва, в поле жесткого излучения попала одна из личинок, жившая между шейными позвонками бомжа. Личинка была поражена, но не умерла. Она мутировала. С измененными радиацией хромосомами она продолжала жить, но когда полностью восстановилась и развилась в червя — это уже было другое существо. Каким-то образом личинка и спинной мозг стали одним целым. Паразит не обрел сознание и не осознал себя, но последовательность реакций его примитивного организма можно было бы описать как контроль над спинным мозгом человека. Личинка продолжала расти, став мутировавшим червем-паразитом. Внутренние био- и электрохимические реакции червя распространялись на спинной, а затем и на головной мозг носителя. Вырабатываемые им ферменты были сродни наркотику. Со временем в сознании Корня сформировался нечеткий, но неотступный образ того, что в нем кто-то поселился, и об этом ком-то непременно надо заботиться. Червь не мог управлять человеком, так как не был разумен. Но он навязал симбионту непреодолимый доминирующий инстинкт сохранения себя как хозяина всего организма.

Со временем червь стал размножаться, но не яйцами, как его предки, а делением. Вот уже два маленьких червя покоились рядом с материнским телом. И им нужны были новые носители.

Поначалу Корень не чувствовал ничего необычного, кроме боли в затылке. Потом у него появлялось ощущение, что кто-то сзади смотрит на него. Кукла думала, что у дружка «поехала крыша»: он постоянно испуганно оглядывался. Потом Корень догадался, что кто-то живет в его шее, в затылке. И это существо повелевает ему любить себя. Про себя Ковенко назвал его Хозяином. Производимые червем ферменты погружали Корня в состояние, подобное наркотическому опьянению. Он то плакал навзрыд, то до колик смеялся. А большую часть времени, глупо улыбаясь, пребывал в умиленном состоянии восхищения своим Хозяином, которого он никогда не видел.

Кукла начала бояться Корня — у него было явно что-то не в порядке с головой. Особенно женщина боялась его в те минуты, когда Ковенко хватал ее за шею и, захлебываясь, рассказывал о величии какого-то Хозяина, якобы живущего в нем.

Однажды, когда Корень спал, как обычно придурковато улыбаясь, Кукла решила уйти от него. Уж лучше смерть от голода или радиации, чем от руки этого полоумного! Увы, Корень проснулся, разбуженный удаляющимися шаркающими шагами. Он сразу понял, что Кукла хочет сбежать. Когда женщина открывала люк, Корень догнал подругу, повалил на землю и стал нещадно бить ногами. Как она посмела бросить его и предать?!

Кукла без сознания лежала на полу, а Корень вдруг почувствовал острую резь в затылке. От боли его стало трясти, лицо исказилось; в конвульсии бомж отступил на несколько шагов, Но потом он понял, что Хозяин не один, что на свет пробиваются детеныши Хозяина, разрывая его плоть. И эта радостная мысль, а также усиленные порции вырабатываемого червем фермента помогали перенести боль. Наконец Корень почувствовал, что по его шее течет теплая струйка. Это была кровь. Он осторожно провел рукой по зудящему месту и бережно сжал пальцами что-то мелкое, липкое и шевелящееся. Рассмотрев в свете приоткрытого канализационного люка это создание, он увидел маленького плоского червячка — почти прозрачного и лишь немного вымазанного человеческой кровью. Корня охватил восторг. Тело червя пульсировало, и в ритм этой пульсации громко стучало восхищенное сердце человека.

Он подумал, что новому хозяину нужен новый носитель, и спешно шагнул к валявшейся на полу Кукле. Но произошло непредвиденное — он споткнулся и упал, разжав пальцы. Детеныш выпал. Истерично крича, Корень стал ползать по полу в поисках дитя Хозяина. Прошло несколько долгих минут. Когда он наконец нашел его, червь был мертв. Вопль невосполнимой утраты прокатился по канализационным ходам, отдаваясь многократным эхом. Корень был близок к обмороку от осознания сотворенного им. Для него это стало страшным уроком — Хозяева не могут долго находиться на открытом воздухе!

Очередной приступ боли сотряс Корня: на свет пробивался второй детеныш. В конвульсиях Корень пополз к Кукле. Он не повторит ошибки и сделает все, чтобы Хозяин на него не сердился. Кукла приходила в себя, она открыла глаза и с ужасом смотрела на подползавшего сожителя. Тот, бормоча и роняя пену изо рта, перевернул свою подругу лицом вниз и, как подсказывало ему шестое чувство, впился зубами в ее шею, отрывая плоть. Кукла содрогнулась и снова потеряла сознание от очередного приступа боли. Корень взял второго детеныша и бережно положил в ямку кровоточащей раны на шее Куклы. Почувствовав родную среду, червь оживился и стал сокращаться. Сильным ротовым отверстием он раздвигал ткани и, сужаясь, полз к желанной цели, пока не достиг места между шейными позвонками и не присосался к спинному мозгу носителя.

На всякий случай Корень связал Куклу. Еще двое суток она дергалась, кричала, в приступах горячки порывалась куда-то уйти. Потом открыла глаза и улыбнулась. Ей было больно, но необъяснимая радость заглушала эту боль. Корень чувствовал, что она полюбила Хозяина. Они считали себя счастливыми, вместе умиленно плакали или смеялись. Для них началась новая жизнь.