— Только если она огромной важности. Барн, прямо сейчас два быстроходных фрегата китайской народной армии…

— Они собираются уделать его.

— Кто? Кого?

— МГБ. Они собираются прикончить Далай-ламу. — И Стрекер добавил тоном, который показался Фэнкоку неуместно веселым: — Великие умы мыслят одинаково, верно?

— Барн, я не понимаю, о чем вы.

— Ладно, разжую вам все подробно. Китайцы собираются лишить жизни, — вернее, ее остатков, — Праведного Преподобного Даньцзин-Джямцо, также известного как Далай-лама. В Кливленде. В штате Огайо. Это на Среднем Западе — куда вы, аристократы с востока, не ездите, потому что там нет французских ресторанов.

Фэнкок застыл на месте.

— А это… Это точно известно?

— Да, Рог.

У Фэнкока заколотилось сердце.

— А вы не звонили по этому поводу Дугу Ричардсону в Казначейство? Он уже под защитой секретных служб, но…

— Нет, — ответил Стрекер. — Ваш номер стоит первым в моем ускоренном наборе. Я подумал, что мы с вами можем переговорить наедине, прежде чем нажимать на какие-то другие кнопки.

Ручеек холодного пота на лбу Фэнкока едва не превратился в иней.

— О нет, Барн, нет. Нет, нет и еще раз нет.

— Выслушайте меня. Просто выслушайте. МГБ, эти люди… Что бы вы о них ни думали — они профессионалы. Сказать по правде, я даже иногда завидую нашим ребятам — такое мастерство!

— Барни!

— Едва ли можно ожидать, что у ворот больницы появится дюжина ниндзя в черном и вступит в отчаянную перестрелку с нашей секретной службой. Китайцы занимались подобными вещами еще в те времена, когда Господь Наш ступал по земле в сандалиях и подначивал обывателей. Скорее всего, мы даже не заметим, как они появятся. И как уйдут. Помните Клинта Иствуда в том фильме — «Малышка на миллион»? Ту сцену в финале, где он…

— Нет, не помню. И я больше не могу продолжать этот разговор. Я немедленно звоню Дугу Ричардсону.

— Роджерс! Спокойно, старина, спокойно. Не делайте того, о чем потом пожалеете. Сначала все продумайте. Ведь вы сами учили нас этому в «Стратегиях отступления». Ну, допустим, вы предупредите секретную службу — и чего вы этим добьетесь?

— Прежде всего, этим можно было бы спасти жизнь Далай-ламе.

— Отлично. Вы предупреждаете их — они ставят всех на уши. А потом они ловят убийцу. Ну, а потом — что? «США предотвращает покушение на жизнь Далай-ламы со стороны Китая. Убийца отправлен в Гуантанамо». И это поможет уладить ситуацию, принесет мир?

Фэнкок понял, что выбирать здесь придется между ненавистным и неприятным.

— Ну, а вы можете этому помешать?

— Помешать этому? Рог, ведь как-никак я сам выдвинул такую идею.

Раздался стук в дверь. Показалось лицо Блетчина — сияющее и нетерпеливое: наверное, он явился сообщить о том, что на проводе доктор Киссинджер.

— Прошу прощения, сэр, что прерываю ваш разговор. Вас ждут в Оперативном штабе. Немедленно.

Ну зачем — зачем? — Фэнкок вернулся на работу в правительство? Сейчас была пятница, июнь месяц. Он мог бы сейчас сидеть на своей яхте «Офелия», касаясь босыми ступнями нагревшейся на солнышке тиковой палубы, плыть по тихому плесу Нантакет-саунд, держась четвертного румба, красиво рассекать кильватером зеленые воды, попивая «Пиммз-кап», а рядом с ним сидела бы Дороти с вязаньем — они слушали бы Моцарта и решали, с каким соусом подавать к ужину лобстера. А вместо всего этого… вот что.

— Уменя для вас очень ран-ний по-да-рок ко дню ро-жде-ния, — нараспев сообщила Энджел Жуку, приближаясь к его отсеку в «Военной комнате» в ИПК.

Уловив бархатисто-кошачьи вибрации, исходившие от нее, Жук счел благоразумным отвечать очень осторожно — на тот случай, если вдруг в ее словаре «день рождения» означает «вечеринку нагишом».

К счастью, Энджел так и не заглянула в «военно-промышленный дуплекс» в тот вечер, когда она участвовала в телевизионной склоке с Винни Чан в «Бомбовом ударе».

— Ко дню рождения? Он у меня еще нескоро, в сентябре.

— Мне только что позвонил приятель из Пентагона. В Восточно-Китайском море кое-что заваривается. Кое-что большое.

— Да?

— Угу, — промычала Энджел.

По ее ликующему виду Жук догадался: что бы там ни «заваривалось» — речь явно идет о каких-то боевых действиях.

— Мы что же… — отважился он спросить, — уже воюем, да?

— Неееееет, — проворковала Энджел. — Но дело принимает очень, очень ин-те-рес-ный поворот.

И она уже развернулась, чтобы уходить.

— Погодите.

Жук, хотя и решил быть осторожным, вдруг понял, что не хочет, чтобы она уходила.

— Мне нужно кое-кого обзвонить. — Она подмигнула ему. — Вы же не думаете, что я буду дожидаться новостей от Си-эн-эн, а?

— Это что — серьезно?

— Надо надеяться.

— Эндж, да вы меня просто с ума сводите, когда так говорите!

— Вернусь мигом.

Она вернулась полчаса спустя — разрумянившаяся и бодрая, как будто только что совершила трехкилометровую пробежку по парку.

— Жук, — сказала она, — нас можно поздравить!

— С чем — разве мы заварили эту кашу в Восточно-Китайском море?

— Когда мы только брались за этот проект, я думала: ну, может быть, нам удастся чуть-чуть расшевелить общественное мнение. Но это… Это превысило все мои ожидания. Два китайских быстроходных фрегата — класса «Цзяньху-два» — идут на перехват одного из наших судов.

— Вот это да! А что за судно?

— Наблюдательный корабль. «Рамсфельд». Шпионский корабль. Противолодочный. Оснащен по самые жабры последним оборудованием.

— И что же, это… хорошо?

— Ах, милый мой Жук, вы просто поражаете меня своей наивностью! Хорошо ли это? Возможно, мы стоим на пороге величайшего решительного поединка в открытом море со времен «Пуэбло». Да, это хорошо. А почему, интересно, вы хмуритесь?

— Не знаю, — ответил Жук. — Наверное, просто отстаю от вас на пару рюмок.

— Ну, уж можно было выказать хоть чуточку энтузиазма.

Она развернулась и зашагала прочь на своих высоких каблуках, демонстрируя, что оскорблена в своих лучших чувствах.

Не дойдя до двери, вдруг остановилась.

— Да, я забыла спросить: а как прошла ваша беседа с этим Тирни из «Таймс»?

— Ну, я подбросил ему на закуску кое-каких жареных уток, запутал следы. А у вас как прошло интервью с двумя другими Торквемадами из «Таймс»?