17. А что я советую тебе правильно, желая, чтобы народ управлялся монархически, ты, думаю, и сам в этом давно убедился. А если это так, то охотно и с готовностью бери на себя верховную власть над ним, а главное, не упускай ее. Ведь мы совещаемся не о захвате власти, а о том, чтобы не погубить ее и, сверх того, самим не подвергнуться опасности. Ибо кто пощадит тебя, если ты перенесешь верховное руководство делами на народ или поручишь его кому-нибудь другому? Очень многие огорчены тобою с одной стороны, а с другой, к слову сказать, все стремятся захватить в свои руки верховную монархическую власть. Из названных лиц никто не пожелает ни защитить тебя, имея в виду то, что ты сделал, ни уступить тебе. Доказательством этого служит Помпей. Отказавшись от верховной власти, он подвергся презрению и козням и, не будучи в состоянии после этого снова овладеть ею, — погиб. Погиб и отец твой, Цезарь, сделав то же самое. Совершенно то же самое потерпели бы и Марий, и Сулла, если бы не умерли раньше, хотя некоторые говорят, что Сулла из страха перед этим предупредил события и лишил себя жизни. Уже очень многое из его законоположений началось уничтожаться еще при его жизни. Таким образом, мы можем еще ожидать появления многих Лепидов, многих Серториев, Брутов и Кассиев.

18. Видя это и взвесив все остальное, не покидай на произвол судьбы и самого себя и отечество только потому, что кому-нибудь покажется, что ты сознательно стремишься к власти. Прежде всего, если кто-нибудь и заподозрит тебя в этом, то подобного рода стремление заложено в природе человека, и славно рисковать из-за этого. Затем, кто же не знает той настоятельной необходимости, которая довела тебя до этого? Так что, если кто и виноват в этом, то справедливее всего поставить это в вину убийцам твоего отца. Если бы они не убили его так несправедливо и так подло, то ты бы не брался за оружие, не собирал бы войск, не вступал бы в союз с Антонием и Лепидом и не боролся бы, наконец, с последними. А что все это ты сделал с полным правом, никто не отрицает. Если же в чем-нибудь и были допущены крайности, то мы не могли поступить иначе, не подвергаясь опасности. Так что и ради нас самих, и ради государства будем покорны судьбе, вручившей тебе единовластие. Будем ей очень благодарны, что она не только спасла нас от бедствий междоусобной войны, но и возложила на тебя устройство государственного порядка, чтобы ты, заботясь о нем, как следует быть, показал всему миру, что другие были виновниками беспорядков и бедствий, а только от тебя исходит полезное. И нечего тебе бояться, по-моему, величины власти, ибо, чем она больше, тем больше и вспомогательных средств в ее распоряжении, и гораздо легче сохранить что-нибудь, чем приобрести. Чтобы приобрести чужое, необходимы и труды и опасности, а чтобы сохранить наличное, достаточно умеренной заботы. Кроме того, тебе нечего опасаться, что ты, обладая властью, не будешь жить в полной безопасности и не будешь пользоваться всеми доступными для людей благами, если только пожелаешь пользоваться властью так, как я тебе посоветую. И не подумай, что я уклоняюсь от предмета настоящего разговора, если скажу тебе еще несколько слов относительно этого, ибо я сделаю это не в силу болтливости, но чтобы ты основательно понял, что для умного человека и возможно и легко править и прекрасно и безопасно.

19. Итак, по-моему, тебе, прежде всего, следует очистить весь сенат и выбрать новый, так как ввиду смут среди его членов есть известное количество недостойных. Тех из них, кто обладает известными достоинствами, следует удержать, а прочих — удалить. Однако тебе не следует удалять достойного человека только ввиду его бедности; вместо этого дай ему необходимую сумму денег. Вместо же остальных собери самых родовитых, заслуженных и богатых не только из Италии, но набирая их и среди союзников и среди провинциалов. Таким образом, у тебя будет много помощников, и ты будешь в выгодном положении по отношению к главам других народностей, да и последние не будут замышлять переворотов, не имея ни одного выдающегося представителя, первые же среди них будут относиться к тебе с любовью, разделяя вместе с тобою власть. По отношению к всадникам сделай то же самое. Именно — зачисли в разряд их лиц, везде занимающих второстепенное положение по происхождению, личным достоинствам и богатству. Тех и других набери столько, сколько тебе будет угодно, не связывая себя определенным количеством, ибо, чем больше будет вокруг тебя выдающихся людей, тем легче, с одной стороны, ты все устроишь, как следует, а с другой, убедишь провинциалов, что на них смотрят не как на рабов или на стоящих ниже нас, но что и они принимают участие, как вообще во всех благах, находящихся у нас налицо, так и в управлении, чтобы они заботились о нем, как о своем собственном. Я далек от мысли отказаться от этого, как неправильно сказанного. Таким образом, я говорю, что всем им следует дать права гражданства, чтобы, имея равную долю участия и в нем, они были бы нашими верными союзниками, как бы населяя один город с нами и считая его именно таковым в действительности, а свои собственные — только деревнями и селами.

20. Но относительно этого мы еще раз рассмотрим более внимательно, что нужно сделать, чтобы не наделить их всем сразу. В число всадников следует набирать восемнадцатилетних. В этом возрасте наиболее проявляются их телесное здоровье и способности души. В сенат же — двадцатипятилетних. А то как же вручать государственные дела людям более молодого возраста, которым небезопасно и ненадежно, ввиду их возраста, вверять управление даже их частными делами? По отправлении должностей квестора, эдила или народного трибуна, пусть они занимают по достижении тридцатилетнего возраста должность претора. Упомянутые должности, точно так же как и консульскую, ты должен, по моему мнению, предоставлять только у себя дома, то есть в Риме, ради сохранения отечественных традиций и чтобы не казалось, что ты совершенно изменяешь государственный строй. Всех их избирай ты сам и не поручай выбирать кого-либо из них народной толпе, ибо они произведут возмущение; не поручай и сенату, ибо тогда начнутся интриги. Не сохраняй также их прежней компетенции, чтобы снова не повторилось прежнее, но сохрани только за ними почет, влияние же парализуй настолько, чтобы без ущерба их достоинству оно не позволило желающим производить государственные перевороты. Это будет в том случае, если, между прочим, ты им предоставишь власть только дома (в пределах Рима) и не предоставишь никому из них военной власти ни во время прохождения должности, ни сейчас же после сложения ее, но только спустя некоторое время, продолжительность которого определишь ты сам для каждого из них. Таким образом, никто из них не будет затевать переворотов, опираясь на свое звание командующих войсками, но, прожив некоторое время частными людьми, они станут вполне благонадежными. Они будут устраивать народные празднества, что лежит на их обязанности, и пусть решают во время отправления должности в городе все дела, кроме уголовных, влекущих за собою смертную казнь. Из остальных же сенаторов и всадников составь судебные трибуналы, но председательство в них вручи вышеупомянутым лицам.

21. Что касается городского префекта, то его следует назначать из людей отличившихся и прошедших все государственные должности, не с тем, чтобы он управлял в отсутствие консулов, но чтобы он, с одной стороны, во всех отношениях был начальником города, а с другой, чтобы он постановлял решения по делам, переходящим к нему как в высшую инстанцию по апелляциям на решение других, вышеупомянутых властей, и затем дела уголовные, за известными исключениями, как по отношению к жителям города, так и по отношению к живущим на расстоянии 750 стадиев от него. Сверх того, назначь и другое лицо из числа сенаторов с тем, чтобы в его руках сосредоточить контроль и надзор за происхождением, состоянием и образом мыслей лиц сенаторского и всаднического сословия, одинаково и мужчин, и женщин, и детей, и вообще находящихся с ними в близких отношениях, чтобы он пресекал такие действия, которые сами по себе и не заслуживают наказания, но которые, если не обратить на них внимания, являются причиной многих бедствий, о более же важных делах он должен докладывать тебе. Подобного рода обязанности следует возложить скорее на какого-нибудь сенатора, наиболее заслуженного после городского префекта, чем на какого-нибудь всадника. Название ему следовало бы позаимствовать от находящейся в твоих руках цензорской власти (во всяком ведь случае руководить цензурой следует тебе); ввиду этого его следует назвать младшим цензором. Обе эти должности должны быть бессрочными, если, конечно, кто-нибудь из них не скомпрометирует себя каким-либо образом или не заболеет, или не станет слишком дряхлым. Ввиду долговременной службы они, однако, ничего не смогут сделать опасного, так как первый отправляет должность совершенно гражданского характера, а второй, хотя и имеет немного солдат в своем распоряжении, но в большинстве случаев отправляет свои обязанности на твоих глазах. Ввиду этого они едва ли решатся и обижать кого-нибудь и побоятся злоупотреблять своей властью, предвидя наперед свою отставку и замещение их должности кем-нибудь другим. Пусть они получают известное жалованье, как в виде награды за службу, так и для представительства. Такое мнение подаю я тебе относительно названных лиц. Преторы же, отслужившие свой срок, могут получать в свое управление какую-либо провинцию. (Раньше прохождения претуры я не считаю возможным предоставлять им этого. До этого же они должны и по разу и по два занимать должность помощников у тех лиц, о которых я еще скажу.) Затем, они должны быть также консулами, если, как следует, провели свое наместничество, и затем только пусть получают более ответственные назначения по провинциальному управлению.