Хотя и не без трудностей, но «Варяг» все же совершил этот многомесячный переход и прибыл 17 ноября в Екатерининскую гавань Александровска. Учитывая, что корабль и до перехода нуждался в основательном ремонте и замене некоторых агрегатов, было решено отправить его в английские доки: 25 февраля 1917 г. он взял курс к Британским островам.

А чуть ранее, 15 февраля, на станцию Александровка около Царского Села прибыл первый эшелон с гвардейскими моряками, а через день и второй. О ситуации в столице и за ее пределами они имели приблизительное представление, хотя информация из газет все же просачивалась в матросские массы. Прибывшие чины Экипажа определялись для охраны царской семьи, и становилось очевидно, что в Петрограде неспокойно и могут произойти самые непредвиденные события, тем более что верная престолу императорская гвардия в большинстве своем полегла на полях боев, посланная на войну в первые ее месяцы. В такой ситуации Гвардейский экипаж, который понес потерь меньше, нежели другие гвардейские части, представлялся наиболее надежным соединением, однако не весь.

Большую уверенность внушали 1 — я Ее Величества рота и 3-я рота, которые переводились в Царскосельский дворец для охраны императорской фамилии.

Вторую группу составили 2-я рота и пулеметная команда, переведенные в Пулково для прикрытия подступов к Царскому Селу. И наконец, 4-я рота, подрывники, телеграфисты, команды специалистов были размещены несколько изолированно от остальных в с. Редько-Кузьмино. И хотя сюда нанесли визит императрица Александра Федоровна с дочерью Татьяной, более лояльной эта часть Экипажа не стала.

Гвардейцев не выпускали в город, даже в командировки, не доставляли газет, контакты между этими группами старались пресекать. Между тем информация о положении в городе частично, но доходила до Царского Села, до гвардейских моряков. Более осведомленными были жившие в Редько-Кузьмино, где не было такого контроля, как в Царском, и происходило каждодневное общение с местными жителями, и те, кто располагался в Пулково.

Естественно, сведения о ситуации в столице доходили и до других моряков: абсолютной изоляции войск прикрытия от внешнего мира быть просто не могло.

А между тем в Петрограде от митингов и манифестаций дело дошло до прямого столкновения с войсками и полицией. Самодержавие доживало последние дни, и части столичного гарнизона стали переходить на сторону восставших — день 27 февраля оказался во многом судьбоносным и для гвардейских моряков. Тогда поступило распоряжение о подрыве пулковской дороги, но минеры 3-го отряда ответили отказом. Старший лейтенант Хвощинский за неповиновение начал грозить расстрелом, однако это прозвучало не более чем угрозой, ситуация явно выходила из-под контроля, и это касалось не только Хвощинского.

Тогда он сам с группой офицеров и нижних чинов решил выполнить приказ, но, даже имея взрывчатку, не смог этого сделать. В Экипаже произошел раскол, открытое неповиновение приказу. Была нарушена присяга, брошен вызов власти, часть Экипажа тем самым отказывалась от своего статуса, переставала быть гвардией.

В ночь на 1 марта, подчиняясь ритму и логике событий, гвардейские моряки из 3-го отряда, с оружием, использовав вместо знамен красные рубашки, выступили в Петроград (около 2000 чел. с 48 пулеметами). Оставшиеся в Царском Селе гвардейцы потребовали у офицеров вывести их из дворца, а в случае отказа грозились расстрелять. Более того, матросы при проходе через сторожевые посты взяли с собой несколько офицеров, тем самым обезопасив себя от внезапного нападения, — путь на Петроград был открыт. Многие офицеры пребывали в смятении: с одной стороны, встав на сторону восставших, они изменили бы присяге, с другой — оставался неясен вопрос: присяге на верность кому. Кто-то из них был в полной растерянности, кто-то просто исчез. Стало очевидно, что как часть российской воинской элиты, императорской гвардии. Экипаж перестал существовать. Состоявшиеся после всех февральских перипетий выборы командиров Экипажа — это события уже из другой полковой истории. Монархия рухнула окончательно, и гвардейские моряки в большинстве своем разделили участь многих и многих из тех, кто еще недавно верой и правдой служил царю и отечеству. Октябрьский переворот и последовавшая за ним гражданская война все расставили по своим местам — суд истории вынес всем свой приговор. Де-юре Гвардейский экипаж был упразднен на основании Приказа № 103 от 3 марта 1918 г. Командующего флотом Балтийского моря.

Бурные события в России определили и судьбы тех, кто находился за ее пределами. Крейсер «Варяг», направлявшийся в Англию, оставался до поры до времени островком старой жизни, осколком славной истории Гвардейского экипажа. Обстрел немецкими кораблями в Северном море напомнил команде «Варяга» о еще не закончившейся войне, однако о событиях в Петрограде гвардейцы не знали, хотя радиотелеграфист и принял соответствующую радиограмму, запрещенную командиром к огласке. Тем более неожиданной для них явилась встреча в Ливерпуле, которая сопровождалась присутствием 40 полицейских и вооруженных матросов. Только здесь командир корабля объявил о произошедшем в России.

Революционно настроенные русские эмигранты, проживавшие в Ливерпуле, попытались сойтись с членами команды. Однако настроение последней в целом было нейтральным. Очевидно, с британских островов было нелегко разобраться в российских коллизиях.

Правда, нашлись и горячие головы, требовавшие незамедлительных действий, но дальше ареста офицеров и дележа корабельной кассы никаких предложений не поступало. Не прояснила ситуацию и тайная встреча боцмана с «Варяга» Н. Летуновича с русским военно-морским атташе контр-адмиралом Волковым, который постарался утихомирить разгоравшиеся страсти и велел ждать возможных разъяснений.

Между тем, по образу и подобию однополчан в Петрограде, на «Варяге» избрали свой судовой комитет, однако до выборов офицеров дело не дошло. Тем не менее во время одного из митингов над крейсером спустили Андреевский флаг и подняли красный. Английские власти отреагировали на эти революционные порывы демонстрацией силы в виде хорошо вооруженных солдат и матросов, напомнив при этом, что корабль находится в Англии и негоже здесь устанавливать революционные порядки.

Вопрос о судьбе корабля и его экипажа долго оставался открытым. Кончилось все тем, что л/с разделили на три группы, одну из которых (300 чел.) послали в США для приема партии уже закупленных там судов, вторую (200 чел.) направили во Францию, в Тулон, а третью (200 чел.) — в Архангельск.

После октября 1917 г. многие бывшие в то время за границей гвардейские моряки выехали на родину, однако все офицеры, унтер-офицеры и около 70 матросов, некоторые из которых успели обзавестись семьями, остались в США.

Облик окружения Петра I еще из числа «потешных» складывался под воздействием нескольких обстоятельств. Единообразие одежды служилых людей, подкрепленное указом царя Федора Алексеевича от 22 октября 1680 г., заключалось в том, что и комнатные, и стольники, и конюхи на первых порах носили русский кафтан и соболью шапку. Их цвет зависел от поставок и закупок, которые чаще всего были делом случая: на пошив, «строение», шли русские, «аглицкие», гамбургские сукна.