– Да, это важно. Скажите ей, что я в школе и жду ее звонка. Спасибо большое.

Я вешаю трубку, пережидаю пару секунд, чтобы переключиться на другой канал, и набираю номер Эндрю. Мне не терпится сообщить ему имя нашего ребенка.

– Эндрю Стоун.

– Привет, – говорю я. Слышно, как он стучит по клавиатуре.

– Привет, что случилось? – Продолжает печатать. Как я это ненавижу. Получается, что ничего из того, что я ему говорю, не может быть настолько важным, чтобы завладеть его вниманием полностью.

– Прекрати печатать, пожалуйста. – Когда он наконец прекращает, я гордо объявляю ему новость: – Ребенка будут звать Паркер. Паркер Джейд.

Долгая пауза.

– Паркер? Это что, женское имя?

– Да. Как Паркер Поузи.

– Кто?

Снова слышно щелканье по клавишам. Он старается делать это тихо, чтобы я не заметила, но он, скорее всего, просто не понимает, насколько беременность обостряет все чувства. С моими нынешними ушами и носом я вполне могу записываться в супергерои.

– Ты никогда арт-хаусного кино не смотрел? Паркер Поузи. Она во всех фильмах Кристофера Геста. – Эндрю молчит. – Фильм «Лучшие в шоу», она там чокнутую собачницу играла, не помнишь? Должен помнить. Ему этот фильм нравился.

– А, точно. Здорово. Мне нравится. Ты молодец. Послушай, я сейчас действительно очень занят, давай я тебе позвоню попозже, хорошо?

– Ну, давай.

– Ладно. Целую, пока.

Короткие гудки. И это все? «Здорово, давай я перезвоню попозже?» Я ушам своим не верю – так индифферентно относиться к имени своего первого ребенка! Нажимаю кнопку повторного звонка.

– Эндрю Стоун.

– Я только что объявила тебе имя нашего ребенка, и все, что ты мне говоришь, – это «здорово»? Тебя вообще не волнует, что у нашего ребенка теперь есть имя?

Он издает вздох типа «пожалуйста-только-не-сейчас».

– Конечно, волнует. Я же сказал. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Не знаю. Но мне казалось, что тебя это должно было больше взволновать.

– У ребенка есть имя. Очень милое. Я рад, что наконец нашлось то, что тебе понравилось. Все прекрасно. Теперь я могу идти? У меня действительно очень много работы. Целую.

– Целую, – говорю я и в полном унынии кладу трубку.

Я вздыхаю. Мужики, они какие-то совсем другие. По крайней мере гетеросексуальные. Дело все-таки важное, сами подумайте. И я ожидала от него других слов – ну, что типа он сейчас приедет, будет сидеть со мной на диване и смотреть, как я пишу Паркер Джейд Стоун разными стилями каллиграфии. Знаете, я потихоньку начинаю понимать, чем привлекает лесбиянство. Я могу себе представить, какое чувствуешь удовлетворение, когда знаешь, что у твоего партнера эмоциональные реакции на происходящее такие, как у тебя. Кстати, это один из немногих положительных моментов того, что родится девочка. Если у меня когда-нибудь будет второй ребенок, Паркер придет в восторг от его имени.

Звонит телефон. Надеюсь, до Эндрю дошло, какой бесчувственной свиньей он себя показал. Руки чешутся поучить его уму-разуму.

– Консультация по высшему образованию. Лара Стоун.

– Здравствуйте, Лара, это Черил. Ладно, почешутся – перестанут.

– Здравствуйте, Черил. Спасибо, что сразу перезвонили.

– Лори сказала, что это очень срочно. Что-то случилось? У Тик неприятности?

Лори зараза. Когда это я говорила про «очень срочно»!

– На самом деле, срочного ничего нет. Я сказала Лори, что это важно. С Тик все в порядке. Я имею в виду физически. – Прочищаю горло. – А звонила я вам, собственно, по поводу Нью-Йоркского университета. Я сегодня говорила с Эдом Джеллетом, и он сказал, что вы с ним не связывались, и в отделе развития, похоже, о вас нет никакой информации. Так что я хотела спросить, с кем вы разговаривали, чтобы разобраться с этой ошибкой, пока они не приняли окончательные решения.

– Ну, – говорит она и понижает голос. – Я, разумеется, собиралась вам позвонить, но так получилось, что практически все время была занята. Никакой ошибки нет. Мы со Стефаном решили не делать пожертвования. У нас в этом году было несколько благотворительных проектов, к тому же мы финансируем строительство Музея современного искусства, так что на Нью-Йоркский университет у нас просто не хватит средств. Возможно, в свое время мы и с ними будем работать, но на сегодняшний день у нас запущено достаточно проектов, которые требуют немедленных вложений. В любом случае, я думаю, у Тик все будет в порядке. Она в вас так верит! Я уверена, что вы сможете что-нибудь придумать.

Я слушаю ее и не верю своим ушам. Они собираются поддерживать сраное искусство в ущерб своей дочери? Кому оно, на хрен, сдалось, это современное искусство? Было бы искусство, так ведь говно сплошное. Что, не хватает еще пары красных квадратов на белом холсте? И на это срочно нужны деньги?

– Поймите, Черил: все, что можно было сделать, я уже сделала. Тик просто недотягивает до уровня Нью-Йоркского университета. И она ничего не делает, чтобы помочь мне. У нее «С» по математике, и она соврала мне про результаты CAT. Сказала, что они еще не готовы, а теперь я узнаю от Эда, что у нее двенадцать-десять. Средний балл для Нью-Йоркского университета – тринадцать-семьдесят.

Черил вздыхает и издает какие-то нечленораздельные звуки.

– Честное слово, – говорит она. – Она меня в гроб вгонит. И какие у нас шансы?

– Очень маленькие. Сегодня утром они готовы были прислать ей отказ, но я уговорила Эда подождать до разговора с вами. Но если честно, с двенадцать-десять и с такими оценками она не попадет даже в колледж из пятидесяти лучших.

Кстати, я понятия не имею, какие колледжи входят в список пятидесяти лучших. Я этой классификацией никогда не пользуюсь. Все эти списки – полная глупость, и по ним никак невозможно определить, подходит колледж или нет. Однако чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер. С ней надо говорить на том языке, который она понимает, и, судя по судорожному вздоху, она меня таки поняла.

– Нет-нет, – говорит она, – Так не пойдет. – Она замолкает, и я прямо слышу, как крутятся колесики в ее голове. – Давайте я поговорю со Стефаном, а потом снова свяжусь с вами. Мне надо знать, что он думает об этом.

– Хорошо. Я постараюсь уговорить их, чтобы они взяли ее по общему списку, тогда мы сможем выиграть время, но вам нужно прийти к какому-либо решению до конца зимних каникул.

– Все понятно. Спасибо за вашу честность, Лара. Это теперь такая редкость.

Ну вот, теперь мне стыдно. Но я ведь действительно хочу, чтобы Тик поступила, и не только из-за договора с Линдой. Она мне просто нравится. По крайней мере нравилась до сегодняшнего утра.

– Ну что вы, – говорю я. – Это моя работа. Черил еще раз благодарит меня, прощается, и я уже вешаю трубку, но из нее продолжают нестись вопли.