— Обратили внимание на эту историю с найденным Кораном? — спросила, обращаясь ко всем, Каммингс. — Принадлежать кому-нибудь из тех, кто был в пещере, он никак не мог.

Никто не ответил — в этом не было никакой нужды. Она, конечно же, была права, но даже наличие на старинной книге экслибриса владельца и штампа: «Вернуть по такому-то адресу», вряд ли принесло бы много пользы.

— Вижу, они очень много снимали, — сказала Мэри Пэт. Рейнджеры методично сфотографировали всех убитых ими в пещере боевиков. Если кто-нибудь из них уже попадал в плен или объявлялся в розыск, компьютер непременно сообщит все подробности об этом человеке. — И этот самый макет тоже. Этот Дрисколл толковый малый. Бен, а где образцы материала макета?

— Их каким-то образом умудрились забыть, когда отправляли вертушку в кабульское Центральное командование. Будут доставлены только утром.

Мэри Пэт не могла не подумать о том, много ли скажут им эти образцы и будет ли от них вообще хоть какой-нибудь толк. Химики, криминалисты и прочие волшебники из Лэнгли порой творили настоящие чудеса, не уступали им и мастера из ФБР, работавшие в Квантико, но ведь никто не знает, как долго эта штука пробыла в пещере, равно как и того, будут ли на пресловутом макете хоть какие-нибудь конкретные подробности. Поди угадай…

— Но фотографии у нас есть, — сказал Марголин.

Он взял со стола пульт дистанционного управления и навел его на висевший на стене экран с диагональю в сорок два дюйма. Через мгновение на экране появилась матрица из десяти маленьких фотографий по горизонтали и восьми — по вертикали. Каждая была снабжена надписью с датой и временем съемки. Нажав кнопку на пульте, Марголин увеличил первое фото, на котором был изображен песчаный макет, снятый с расстояния около четырех футов.

Мэри Пэт не удосужилась посмотреть в документах, кто вел фотосъемку, но поработал он на славу, запечатлев песчаный макет во всех ракурсах, используя макро- и микросъемку и положив для масштаба маленькую развернутую рулетку. Несмотря на то что дело происходило в пещере, позаботились и о свете, что, естественно, выгодно сказалось на качестве снимков. Из 215 снимков, сделанных группой Дрисколла во время рейда, 190 были посвящены этому самому макету — в общем-то, одно и то же, но с разного расстояния и в разных ракурсах, — и Мэри Пэт решила, что Лэнгли хватит этих изображений, чтобы воссоздать объект в трех измерениях. Конечно, заняться этим было необходимо. Она пока что даже не строила догадок по поводу того, выйдет ли из этой работы что-нибудь полезное, но лучше попытаться и не получить результата, чем потом кусать локти, понимая, что мог сделать, но не сделал. Кто-то в РСО приложил много усилий, чтобы сделать эту штуковину, и хорошо бы понять, зачем это понадобилось. Ясно только, что не для развлечения.

Согласно отчету, остальные двадцать пять снимков представляли собой дубли фотографий трех различных участков макета, двух спереди и одного сзади, на которых имелись какие-то обозначения. Мэри Пэт попросила показать их, и Марголин запустил режим «слайд-шоу». Когда снимки отмелькали, первой молчание нарушила Мэри Пэт.

— Две отметки на переднем краю похожи на марку производителя. Дрисколл сообщил, что макет был сделан на толстенной фанере. Может быть, по этим меткам удастся хоть что-то установить. А третья отметка, в задней части… Я, конечно, могу ошибаться, но мне, кажется, что она сделана от руки.

— Согласен, — кивнул Марголин. — Пусть переводчики разберутся.

— А как насчет вопроса на миллион долларов? — осведомилась Каммингс. — Зачем этот макет слепили и что он должен изображать?

— Надеюсь, летнее поместье Эмира, — сказал Тернбулл. Все рассмеялись.

— Если бы желания были лошадьми… — протянул Марголин. — Мэри Пэт, я вижу, что у вас в голове шестеренки включились. Есть какие-то мысли?

— Возможно. С вашего позволения, я выскажусь попозже.

— Как насчет документов из патронного ящика? — спросил Тернбулл.

— Переводчики обещают — завтра к вечеру, — ответил Марголин. Он открыл свою папку, вынул оттуда карту, захваченную в пещере, и развернул на столе. Все встали с мест и склонились над картой.

— Управление картографии Министерства обороны, — прочла Каммингс надпись в легенде. — 1982?

— Осталась от советников из ЦРУ, — объяснила Мэри. — Они хотели, чтобы у моджахедов были карты, но только не самые лучшие.

Марголин перевернул карту и показал схему Пешавара, вырванную из путеводителя «Бедекера».

— Пометки… — произнесла Мэри Пэт, ткнув пальцем в схему, и наклонилась ниже. — Точки. Шариковой ручкой. — Участники совещания уставились на схему и, при ближайшем рассмотрении, обнаружили на ней девять отметок, каждая из которых представляла собой группу из трех или четырех точек.

— У кого-нибудь есть нож? — спросила Мэри Пэт. Тернбулл протянул ей перочинный ножик, она аккуратно срезала клейкую ленту, державшую малую карту на обороте большой, и перевернула листок из «Бедекера». — Прошу вас…

В правом верхнем углу была проставлена маленькая, в четверть дюйма величиной, стрелка, указывающая вверх, и три точки, а рядом — такая же стрелка, только направленная вниз, и четыре точки.

— Легенда! — прошептал Марголин.

Каша заварилась в Министерстве юстиции. Пентагон переадресовал туда рукописный рапорт первого сержанта Дрисколла об операции по захвату пещеры в Гиндукуше. В кратком, всего на три страницы, рапорте все же достаточно подробно рассказывалось о том, что и как делали Дрисколл и его люди. Сотрудника, просматривавшего донесение, потрясло перечисление убитых. Дрисколл честно сообщил, что они убили не менее девяти афганцев, четверых из них — лично он выстрелами в упор из пистолетов с глушителем. «Выстрелами в голову» — прочитал юрист, и у него похолодела кровь в жилах. Из всего, с чем ему приходилось сталкиваться в жизни, этот документ лучше всего подходил под определение «признание хладнокровного убийцы». Ему доводилось читать признания убийц, но никогда еще ни один из них не сознавался столь откровенно. «Этот самый Дрисколл грубо нарушил законы, или правила, или что там еще может быть, — думал юрист. — Дело происходило не на поле битвы, это была даже не работа снайпера, который с расстояния в несколько сотен ярдов убивает людей, когда те высунутся из-под прикрытия, словно силуэты уток в стрелковом тире. Он «занимался плохими парнями» (так он назвал все это), когда те спали. Спали! Совершенно беззащитные, а он, не раздумывая, убил их всех и бесстыдно признался в этом, как будто докладывал всего лишь о том, что подстригал газон перед домом.

Это не лезло ни в какие ворота. Он свалился на них, словно снег на голову, как говорят герои вестернов. Они не могли даже оказать сопротивление. Даже не знали, что им угрожает смертельная опасность, но этот мерзавец Дрисколл вынул пистолет и расстрелял их всех, как мальчишка топчет муравьев. Но ведь это были не муравьи! Это были человеческие существа, находившиеся под защитой международного права, их следовало арестовать, после чего они получили бы статус военнопленных, находящихся под защитой Женевского протокола. Но Дрисколл убил их, не проявив ни капли милосердия. И, что еще хуже, этот злодей даже не подумал о том, что от этих людей можно получить ценную информацию. Он решил, что девять человек не стоят совсем ничего, ни как люди, ни как источник информации».