Папа положил трубку, посмотрел на меня, закатил к небу глаза и сказал.

– Билли говорит, что хочет навсегда остаться в Австралии и помогать своему сыну в его баре! Это бар только для мужчин, поэтому он не совсем во вкусе Билли, но он говорит, что они с сыном отлично поладили и он будет рад ему помогать. Не знаю, надолго ли у них такая любовь друг к другу, но, по-моему, Билли в самом деле хочется, чтобы это было навсегда. Во всяком случае, он решил бросить работу в своем прицепе, как бы там дальше ни сложилось. Говорит, что подумывает и о том, чтобы дом тоже продать, но пока мы можем совершенно спокойно жить здесь. – Папа хотел почесать в затылке, но не сумел сделать это забинтованными руками и просто похлопал себя по загривку. – Сдается мне, что весь мир слетел с катушек, Флосс. Хотя нам, разумеется, нужно порадоваться за Билли. – Он неуклюже подхватил свою чашку с чаем, поднял ее и воскликнул: – За здоровье Билли Щепки!

– За здоровье Билли Щепки, – повторила я, а Лаки, Виски и Сода дружно мяукнули.

– Кстати, пап, а как быть с кошками?

– Ну, Билли сказал, что, быть может, нам удастся найти для них новый дом. Сам он собирается обратиться в какую-нибудь фирму, которая упакует его вещи и отправит контейнером в Австралию, но не думаю, что таким образом можно будет переправить старушек Виски и Соду. Боюсь, такое путешествие станет для них последним.

– А мы с тобой хороший дом для них, пап? – спросила я.

– У нас для самих-то дома нет, малышка, не говоря уж о каких-то паршивых кошках Билли.

– Когда ты сказал «у нас», ты имел в виду себя, меня и Лаки?

– Ну да, нас же трое, ясен пень, – ответил папа.

Я поджарила тосты для нас с папой, накормила всех трех кошек и задумалась. Мне почему-то не очень хотелось пропускать сегодня школу. Да и как там будет Сьюзен одна, без меня, против Рианнон?

– Послушай, пап, может, я лучше пойду в школу, если с тобой все в порядке и ты без меня сумеешь справиться? – спросила я.

– Ты уверена, что тебе стоит туда идти, Флосс? Возможно, ты все еще в состоянии шока. Я вот точно еще не отошел от него.

– Да, но ты ранен, пап, – сказала я и очень осторожно погладила его забинтованные руки.

– Сесть за руль я сейчас не могу, но провожу тебя пешком, если хочешь, – сказал папа. – Кстати, мне так и так нужно будет выйти из дома, чтобы взглянуть, что там на самом деле с этим прицепом. А еще я кое-что собираюсь купить. И знаешь, что именно? Мобильный телефон! С ним я всегда смогу немедленно позвать на помощь, если мы вновь окажемся в какой-нибудь передряге. Не знаю, правда, сколько стоит мобильник, и понимаю, что нам сейчас нужно будет экономить каждый пенни, потому что наш бизнес в прицепе с чипсами накрылся навсегда, но я решил продать кое-что из наших вещей. У нас, конечно, мало что есть на продажу, но… но я хочу продать часы с кукушкой, вот! Я понимаю, что они не ходят, но вещь-то старинная, резная, красивая. Отнесу их в комиссионку и посмотрю, что они мне за них предложат.

– Но это же ваш с мамой свадебный подарок, пап!

– Да, я знаю. Но, честно говоря, твоей маме эти часы никогда не нравились. Ну и к тому же мы с твоей мамой больше не женаты, так ведь?

Я сглотнула и тихо ответила:

– Иногда мне очень хочется, чтобы вы с ней по-прежнему были женаты, пап.

– Я знаю, солнышко. Иногда мне и самому этого хочется. Но теперь у твоей мамы совсем другая жизнь. Возможно, и мне пора свою переменить. Так что не переживай так сильно из-за этих старых часов, ладно?

– Сказать по правде, мобильник меня волнует больше, чем эти часы. Скажи, можно, он будет у нас общим, то есть наполовину твой, а наполовину мой? Вот бы здорово было! У нас в классе пока ни у кого нет своего мобильника, даже у Рианнон!

Мы завернули часы с кукушкой в газету, и папа уложил их в свой рюкзак. В комиссионном магазине был особый специалист – оценщик часов. Он скептически похмыкал, однако признал, что часы старинные, Викторианской эпохи, и резьба на них выполнена вручную. Вначале он предложил за них совсем немного, но папа начал торговаться, и в конечном итоге он дал папе за часы целую сотню фунтов!

– Ого! Да мы с тобой теперь богачи, пап! – сказала я, когда мы вышли на улицу.

– Ну не богачи, конечно, Флосс, – ответил папа, но мобильник мы с ним сразу же купили.

Потом мы отправились к станции взглянуть на прицеп, который уже отогнали в гараж, где его всегда держал Билли. Мы молча осмотрели прицеп. Он весь почернел, половина крыши сгорела напрочь.

Папа крепче обхватил меня своими забинтованными руками. Мы постояли немного и ушли.

– У меня такое чувство, будто я очень подвел Билли, – мрачно сказал папа.

– Но ему уже не нужен этот прицеп, он же сам так сказал, разве нет?

– Он может и передумать. Правда, на деньги, которые Билли получит по страховке, он сможет купить новенький современный прицеп.

Мы вяло тащились мимо станции. Я знала, куда мы теперь должны направиться. Папа вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Ни к чему было давать крюк, когда к моей школе легко и быстро можно подойти мимо нашего бывшего кафе.

«Кафе Чарли» больше не было. Теперь это была сетевая кофейня «Старбакс». Папа остановился, посмотрел немного на гладко выкрашенную зеленой краской стену кофейни. Потом подошел к окну и заглянул внутрь – там, за стеклом, горели оранжевые светильники, многочисленные посетители стояли у стойки, сидели за каждым столиком, на всех стульях и диванах. Папа постоял, негромко вздохнул, а потом неожиданно махнул рукой.

– Смотри-ка, кто здесь! – сказал он. – Старый Рон и мисс Дэвис! И они сидят за одним столиком! Между ними, как я вижу, все идет на лад. Давай сконфузим их? Вот просто так, зайдем и скажем: «Привет!»

Мы с независимым видом вошли в кафе. Я посмотрела вверх на потолок, гадая, что там теперь, на нашем бывшем втором этаже.

Девушка, вытиравшая тряпкой стол, тоже посмотрела вверх, словно опасаясь увидеть на потолке мокрое пятно от протечки.

– Да? – безразлично спросила она.

– Кто живет там, наверху? – спросила я.

– Никто. Там просто офис и кладовая.

– Значит, там больше нет квартиры?

– Кажется, была когда-то, – ответила девушка таким тоном, словно речь шла о событиях вековой давности. – Но ее оставили в ужасном состоянии. Непонятно, кто там жил.

Я нервно взглянула на папу, но он, по счастью, с головой ушел в разговор со Старым Роном и мисс Дэвис и сейчас театрально размахивал своими забинтованными руками. Старый Рон и мисс Дэвис слушали папу, раскрыв рот.

– Простите, – сказала я девушке и поспешила к нему.