Дюймовочка

Пук. Пук. Пук. Бух. Да, это заставило мавров вздрогнуть. От смеха. Все тридцать две пушки крепости пульнули своими ядрышками по лагерю, и марокканское войско вздрогнуло от хохота, даже на стенах Мазагана был слышен их презрительный гомерический хохот. Вильстер прислушавшись даже вычленил из общего смеха попискивание в кулачок одной из наложниц султана, которую он взял с собой в поход на неверных. Потом ещё одна прыснула, потом ещё. Да этот член… книги рекордов Гиннесса, всю гарему свою прихватил на войну. Жаль. Девиц жаль.

— Дон Фернандес, теперь зарядите пушки полным зарядом пороха, а одну тройным там что ли. Какую не жалко. Её должно разорвать. Ядро ещё заклиньте какой-нибудь железякой. Нужен взрыв на стене. Только пусть канонир на палке какой фитиль поднесёт… и тоже, которого не жалко.

— Да зачем всё это⁈ Всё одно еле достанет всего несколько орудий до лагеря. Только порох зря истратим и орудие… — рачительный, блин, полковник.

— У нас снято с галеотов больше сорока орудий, десяток отдадим вам взамен за это орудия и порох тоже частично передадим из трофейного.

— Но зачем всё это⁈ — возопил тесть. Теперь не от рачительности. Другой грех — любопытство.

— Чтобы вас унизить, — развёл руками Вильстер.

— Это оскорбление, Юлий⁈ — схватился за шпагу тестюшка.

— Это — военная хитрость. Прикажи палить, как я сказал, дон Фернандес. — А жена не такая горячая, как тестюшка??? Тьфу. Точно ведь — горячая. Сам испытывал.

Пук. Бах. Бах. Пук. Бабах.

— Вот, другое дело, — адмирал взобрался назад на башню после второго залпа и осмотрел дело рук своих.

В мавританском лагере суетились. Было две небольшие воронки и один убитый или раненый. Люди вокруг носились и кулаки португальцам показывали. Только это всего несколько мавров. Зато все остальные опять, наверное, ржали и показывали пальцем на то место, где взорвалась пушка и рядом с ней бочонок пороха. Стена даже чуть пострадала. Здорово получилось. Реалистично.

— Что теперь? — комендант был злой.

— Раз в полчаса постреливайте половинным зарядом. Так, чтобы ядра не долетали из одной — двух пушек. До темноты.

— А потом?

— У потом… Всё нормально будет, папа.

Потом был пир. Гости на нервах. Особенно местные офицеры. Действия русских были совершенно непонятны. Они были полностью согласны с комендантом — эти выстрелы просто трата драгоценного пороха. Да, адмирал обещал выдать десять орудий и порох из трофеев, но одно другому не мешает. Пусть и свой порох останется и трофейный будет. Там не меньше десяти тысяч мавров и видно, что они собирают штурмовые лестницы и подтягивают на передний край свои орудия.

Русские тоже немного нервничали. Не от опасения. От непонятного затягивания времени Вильстером. Они и сейчас могут обстрелять лагерь марокканцев, даже сейчас лучше можно поставить несколько сигнальщиков и корректировать стрельбу, а что ночью. Бить наугад. Чем ночью лучше? Спят. Так Шрапнели всё равно, спит человек или нет. Она и спящего найдёт сверху и бодрствующего не пропустит.

После пира капитаны фрегатов с офицерами ушли готовить ночной обстрел лагеря противника, а Юрий Данилович уединился с Авдотьей Геннадьевной в ту каморку, что ему выделили. Граф хотел было им отдать свою супружескую спальню, но там проходная комната, а тут есть крепкая дубовая дверь, через которую рычание и стоны Авдотье не будут разноситься по всей цитадели. Наверное.

Графинюшка не подвела, отвлекла на несколько часов и самого преизрядно нервничавшего адмирала. Всё же много народу за стенами. Армия целая. И попытка у них будет всего одна. Правы капитаны, загостились они пора выдвигаться в поход вокруг Африки.

— Милый давай ещё раз.

— Да, легко.

Событие шестьдесят девятое

Все знают, что смерть неизбежна, но так как она не близка, то никто о ней не думает.

Аристотель

Буря унеслась дальше на север, потом за ней величественно прогрохотали тучи, после несерьёзными овечками пробежали облака и к вечеру после свадьбы небо полностью очистилось и на него стали одна за одной высовываться сначала крупные звёзды с Луной, а после уж высыпали все, перечеркнув небо светящейся дорогой Млечного пути. Всё же звёздное небо у них на севере и здесь — это разные небы. Только взглянешь на эти яркие и близкие звёзды и сразу понятно становится, почему всякая астрономия возникла в Греции или здесь в арабских странах. Ту хочешь не хочешь, а станешь астрономом. Такая красота у тебя над головой.

А вот дождя не случилось. Ночь навалилась душной жарой. И это не редкость. Адмирал Вильстер не мог слышать песню группы «Белый орёл», про дождь над Касабланкой, а слышал бы, то и не удивлялся так, там ведь чётко сказано, что дождь последний раз был двадцать лет назад. Юрий Данилович стоял на башне рядом с тестем и вытирал платком вспотевшую шею. Платок хоть выжимай, солёным дождём.

— Ну, что они медлят⁈ — говорили на латыни. Португальского не знал адмирал Вильстер, а ни немецкого, ни русского, ни уж, тем более, норвежского не знал граф Фернандес. Зато оба окончили университеты, а там преподавание на латыни.

— Не спешите, дон Фернандес, еще просить будете остановиться.

Четырнадцать орудий правого борта всех шести фрегатов, а это, если что, восемьдесят четыре двухпудовых Единорога, рявкнули словно в подтверждение слов адмирала. Уже наученные обстрелом Касабланки, этой самой — без дождей, орудия стреляли не залпами. Теперь палили по очереди. Первое, через пару секунд второе и дальше, но на втором фрегате команда дана такая же и на всех остальных тоже. Поэтому вместо дружного рыка восьми десятков орудий, с калибром двести сорок пять миллиметров, получился странный звук. Словно огромного слона тяпнул за ногу не менее огромный крокодил, и слон, вскинув хобот, затрубил во всю мощь своих лёгких. И трубил чуть не целую минуту. Жуткий звук.

Начальная скорость снаряда, выпущенного из Единорога — около трёхсот метров в секунду. Дальность до середины лагеря вражеского почти предельная, а значит лететь шрапнельной гранате туда секунд семь — восемь. Заслышав этот рёв, Вильстер вскинул трубу, то же самое проделал и комендант крепости Мазаган. Почти все костры в лагере мавров были погашены. Только в районе шатра любвеобильного султана горело десяток и по краю лагерю, что ближе всего к стене крепости ещё несколько десятков. И хоть ночь была и звёздной, и лунной, примерно половина Луны соперничала со светом, что проливал на лагерь мавров Млечный путь, лагерь отсюда с восточной башни был почти не виден. Чернота.

Бабах, первое двухпудовое ядро долетело до определенного длинной запальной трубки рубежа и разорвалось над лагерем, отправляя по ходу движения и вниз десятки двухсантиметровых свинцовых шариков. Дальше уже ничего не было слышно. Рёв слона, кусаемого крокодилом, позади крепости в бухте и разрывы гранат в лагере мавров слились в один гул.

Вильстер представил себе, что сейчас творится на фрегатах. При выстреле орудие хоть и удерживаемое системой канатов отскакивает от порта в фальшборте и к нему сразу бросается расчёт, глаза у людей слезятся от уксусных испарений, нужно пробанить ствол, чтобы очистить от тлеющих тряпочек, и заодно немного его охладить. Потом начинают закладывать картузы с порохом, досылая их в коническую часть ствола. Следом двое самых здоровых из расчёта волокут вкатывают в ствол двухпудовую шрапнельную гранату.