От близкой воды тянуло осенним свинцовым холодком. Странно: глубина точно известна, а кажется, бездонная прорва и есть. Тимофей удерживал лодку, уперев весло в непонятную хреновину под водой: что там за посудина и как ее притопили старательные враги, даже опытные разведчики не могли понять. Тьма нынче стояла густая, чувствовалось, что вот-вот октябрь навалится. Да еще тянуло дымом с полузатопленных, но все еще вяло горящих барж.

– Эта тоже с камнями, – просопел старшина, прощупывающий затопленное суденышко шестом.

– Ну и хорошо, корыта небольшие, ложатся на грунт плотно, а глубины здесь увеличиваются, – отметил Мурзоев, черкая в блокноте.

На берегу отдаленно затарахтело – над водой прошла пулеметная очередь, посверкивающая редкими бледными трассерами. Немцы били наугад, лодки разведчиков оставались незамеченными. Работали на загражденном фарватере третий час. На берег, куда предстояло высаживаться, группа уже посмотрела, к подходам и удобству десантирования приценилась, оставалось помогать разведчикам флотилии. Сержант Лавренко в фарватерно-заградительном деле ничего не понимал, сказали держать – держим, сказали отпустить – отпускаем.

Русло враг преградил старательно, но как-то неаккуратно. Затопленных барж – югославских, болгарских и румынских – было много, а посередине русла торчали надстройки какого-то относительно крупного корабля. Но среди заграждения имелись прорехи – лодки разведчиков нащупали косо затопленную здоровенную баржу. Нос ее ушел глубоко, корма задиралась, но позади оставался проход шириной метров в шесть, приличной глубины – бронекатер вполне может проскочить. И ориентиры хорошие, тот немецкий транспорт рядом лучше всякого бакена.

Пока разведчики лазили по борту транспорта, бродили по пояс в воде по скользким палубам барж, Тимофей, остававшийся в относительной лодочной сухости, тоже порядком озяб. Так всегда бывает, когда бездельничаешь.

Переждав пущенные немцами ракеты, разведчики двинулись ко второй линии подводных заграждений. Тут пошло легче…

Возвращались довольные. В смысле, разведка флотилии совсем довольная – проход отыскался и довольно надежный, – а у группы старшего лейтенанта Нероды оставались неразрешенные сомнения. Уже на причале, когда флотский офицер двинулся в штаб флотилии докладывать о результатах, у катерников появилась фляга.

– Э, нам, пехоте, только по глотку, нам еще мысли думать, – предупредил Нерода.

Спиртного не хотелось, Тимофея познабливало, сейчас лучше бы чаю горячего. Глотнул чего-то крепкоградусного и сладковатого – старлей Бушуев сказал, что имеется «карамельный привкус». Так-то ничего, согревает, но слипается в глотке.

Наконец сели в доме, отведенном под расположение группы. Торчок немедля разлил по кружкам чай, груда аппетитных ломтей хлеба и словно топором нарубленной колбасы уже ждала. Новый член группы, югослав проводник-партизан Сречко Кандич принес огромную сковороду с яичницей.

– Итак, решаем. – Командир указал кружкой на висящую на стене карту. – Сутки или двое?

Берег и порт Прахово, да и сам одноименный городок контрразведчики уже изучили. В смысле, офицеры и раньше имели о населенном пункте недурное представление, а теперь и сержанты прониклись. Приметных ориентиров немного, югослав про них рассказал, про пристани тоже объяснил. Но главное оставалось непонятным – где располагаются команды барж и остались ли они вообще в городе? Группе было ясно, что не сегодня так завтра будет высажен наш десант и начнется бой за город. В этом и вопрос: идти в город до атаки или дождаться высадки и заняться поиском важных свидетелей в относительно благоприятной обстановке?

– Отож мне, товарищи командиры, все одно не идти, но я за обстоятельность, – немедля сказал Павло Захарович. – Впопыхах разве шо отыщется? Забьются по щелям речники, признаваться не станут. Гам, ор, шум, можэ, и вообще постреляются те команды без всякой пользы дела.

– Вполне может и так быть. – Старший лейтенант Нерода глянул на югослава: – Что скажешь, брат Сречко?

Лично на Тимофея партизанский представитель производил благоприятное впечатление. Югославы вообще оказались своими хлопцами: и язык легко найти, и помочь всегда готовы. Но Сречко выглядел поспокойнее других, может, потому, что уже немолод – под тридцать человеку. Серьезный, обстоятельный, малость заросший-лохматый, не очень-то по уставу, зато опытный. Воевал с фрицами и местными предателями чуть ли не с июня 41-го. Понятно, партизанская война здесь малость иная шла, но делали люди, что могли, не дожидались, когда Красная армия к порогу подступит.

Югослав посмотрел на карту.

– Давайте я пойду в город ранише? Все узнаю и людей найду? Не сомневайтесь, справлюсь.

Говорил по-русски Сречко Кандич просто прекрасно, разве что с ударениями иной раз смешно получалось.

– Мы не сомневаемся, – заверил Бушуев. – Только там неизбежно возникнут технические проблемы. Разобраться, кто нам нужен и что именно он знает, будет трудновато. Придется опрашивать и уточнять, а что именно, мы и сами пока сформулировать не можем.

– Если команды сербские, они помогут, – пообещал партизан. – Главное, объяснить нужду…

Разговор вновь пошел о деталях, которые только техники и понимают. Тимофей долил себе кипятка. В горле першило, словно яичница там все ободрала: видимо, простыл малость. Совсем уж не вовремя. Нужно высаживаться, брать речников за жабры, пока не разбежались, и вести внятный допрос-опрос.

– Что морщишься? – спросил вроде и не глядевший Нерода. – Застудился на реке?

– Чуть-чуть, – сипло признался Тимофей. – Сейчас чаем прополощу.

– Отож как малый, сразу в сопли, – рассердился Торчок. – Сейчас меда разыскую.

– То потом, – замотал головой Тимофей. – Товарищ старший лейтенант, может, нам со Сречко действительно раньше пойти? Высадиться незаметно вполне возможно, плотной обороны нет, городок приграничный. Найду гражданскую одежду, сойду за румына. Кто там сейчас разбираться будет? Главное, войти незаметно, а в Прахово фрицам уже не до скрупулезных проверок. Наши катера оборону прощупывали, немец чует, к чему дело идет. Сречко провести сможет, так?

– Так, да.

Югослав соглашался, но смотрел с недоверием. Понятно, Тимофей знал, что впечатления особо жуткого диверсанта он не производит. Так оно и неплохо, мелкий человек не так в глаза бросается.

– Чистая авантюра, – проворчал Нерода. – В стиле нашего переводчика и его ярких предшественников. – Что вы в городе будете делать без полномочий, подтвержденных советской униформой и оружием? Не факт, что речники готовы к сотрудничеству. Мы о них почти ничего не знаем.

– Почему без оружия, товарищ командир? – удивился югослав. – Все будет, пронесем. Легко пройдем. Немцы растянутые, все не видят.

– Ну, если растянутые… Тогда предварительно осмыслим вариант, попробуем завтра ночью. И под моей командой, – уточнил Нерода.

– А говорить вы там как будете? – удивился Тимофей.

– Помолчу. Молчание – золото, а золото везде ценится, – проворчал старший лейтенант. – Детали продумаем. А сейчас будем сообща Лавренко лечить, у него солидный партизанский опыт, он нужен будет.

Лечили Тимофея чаем с медом и ракией, да еще лекарством, оказавшимся в аптечке группы. Крупные таблетки следовало растворять в воде, они шипели и булькали, делая из теплой воды натуральную газировку.