class="p1">Были там и женатые отшельники и замужние отшельницы из ордена «Брахма Кумари», устав которого разрешает монахиням жить и бродяжничать вместе с семьями.

Стоя по колено в воде, люди совершали традиционное омовение. Приседали женщины в лиловых и оранжевых сари, погружаясь по грудь. Из особых сосудов промывали носоглотку йоги. Чуть дальше беззаботно плескалась в реке молодежь. Плавали наперегонки брассом и кролем, ныряли, со смехом перебрасывались резиновым мячом. Для одних - священное омовение, для других - просто купание в жару. На соседней набережной стирали белье, купали ребятишек, бережно окунали в священную влагу больных и немощных, приехавших сюда на исцеление. Может быть, кто-то и вылечивался, но большей частью все-таки умирали. Неудивительно, что именно здесь, на Ганге, ежегодно вспыхивают самые разнообразные эпидемии, прежде всего холеры. Поражает лишь сравнительно низкий показатель смертности. При такой санитарии он мог бы быть раз в сто больше. Тут уже вступает в действие тайна священной реки, чья вода не портилась даже в открытых сосудах при сорокаградусной жаре. Ученые, которые заинтересовались этой загадкой, сразу же подумали о «серебряной воде», которую может с помощью батарейки изготовить любой школьник. И действительно, в водах Гаити нашли высокий процент серебра. Очевидно, на долгом своем пути с вершин Гималаев река проходит где-то через породы, содержащие бактерицидный металл. Если вспомнить историю Лурда или всевозможные коллизии со «святой водой», которые имели место в России еще в этом столетии, то понятной станет и фанатичная вера индийцев в чудотворную силу матери Ганги.

Все приемлет великая река: болезни и надежды, пепел погребальных костров и просто мертвые тела тех, кому каста, а кому карма уготовила вечный приют в водной стихии. Уста и ноги самой Индии омывает вечная труженица Ганга, кормилица и скорбная утешительница. Потому и реки, питающие ее, тоже священны.

Священна и Багмати, текущая через Катманду, мимо святилищ древнего Пашупа-ти, чье имя Владыка зверей. Я видел на ней огни кремаций. И ночные огни в кокосовых скорлупках близ места впадения в Гангу.

Ныне над священными городами Варанаси и Хардвар нависла смертельная угроза. Места массового паломничества могут стать гибельными в любой день и час. Воду Ганги, которая, по поверью, способствует продлению жизни, контролируют ныне с помощью счетчика Гейгера - Мюллера, измеряющего уровень радиации. Тысячи людей из Непала, Шри Ланки, Индонезии, которые ежегодно собираются сюда на религиозные праздники Ганга-дашера и Кумба-парва, даже не подозревают, что им угрожает. Паломники совершают традиционный обряд омовения, пригоршнями утоляют жажду, наполняют про запас «священной» водой кувшины, бутыли и едва ли понимают, что делают стоящие рядом люди в белых халатах, озабоченно следящие за передвижением стрелки, регистрирующей число импульсов. Тревога ученых вполне обоснованна. Воды Ганги в любой момент могут стать радиоактивными в результате разгерметизации контейнеров с радиоактивным веществом. Портативная ядерная установка была доставлена в альпинистских рюкзаках на ледники горы Нандадэви, откуда берет свое начало Ганга. Осенью 1965 года группа «альпинистов», подготовленных на секретной базе Центрального разведывательного управления США, тайно смонтировала установку, предназначенную для регистрации атомных испытаний. Питание ее обеспечивали специальные элементы, содержащие плутоний. Подобные станции на горных вершинах Гималаев близ индийско-китайской границы начали создаваться еще тогда, когда Китай только приступил к атомным испытаниям. Общественность о них, само собой разумеется, не знала, и все было шито-крыто. Но в 1966 году в горах произошли снежные обвалы, и установка, содержащая изотопы плутония-238, исчезла. Поиски ни к чему не привели. Недавно это стало достоянием газет, и разразился грандиозный скандал. Как пишет «Вашингтон пост», «источники ЦРУ полностью подтвердили это печальное сообщение».

Печать многих стран отмечает, что, если не отыскать и не обезопасить утонувшие в снегах Гималаев плутониевые батареи, опасность нависнет над жизнью миллионов индийцев. Ганга знаменита не только ритуальными омовениями. Вместе с отводными каналами она орошает поля, раскинувшиеся на доброй половине речной долины, давшей жизнь древнейшей цивилизации нашей планеты.

И такими бывают гималайские тайны. От дыхания современного мира, которое часто бывает суровым и грозным, не укрыться в отшельнических пещерах. Обрядовые мистерии, уходящие корнями в далекий неолитический век, тоже метит своим беспощадным клеймом атомная эра. И как метит! Плутониевые контейнеры, погребенные снежной лавиной, будут оставаться опасными еще триста лет.

- Вот моя красавица! - Старик вывел меня к самому причалу, где паломники побогаче нанимают ялики и роскошные, с парчовыми балдахинами барки.

- Спасибо, что проводили. - Я протянул ему пятерку. - Я хочу потолкаться среди народа, поговорить с лодочниками.

- Ваши пять рупий я принимаю в виде задатка, - торжественно заключил старик. - С вас еще двадцать. О'кэй?

- Ачча, - согласился я, хотя это было вдвое больше, чем платят обычно. - Идет. Но вы мне покажете места сожжений.

- Там сидят сторожа в лодках и гонят всех прочь. Но за две рупии они разрешают сфотографировать кремацию.

- Я не стану фотографировать.

- Все равно уплатить придется.

- Ачча.

И стала река надежды и беззаботного веселья рекой забвения. Полузатопленные тела глухо стукались о борта. И дым заволакивал левый берег, а на правом, зеленом таком берегу дежурили стаи черных грифов. Когда, ловко орудуя длинными шестами, неприкасаемые из погребального братства сгружали дымящиеся недожженные останки в воду, траурные птицы тяжело взмывали в небо и летели через реку по косой экономной линии.

- Отвратительный запах! - пожаловался лодочник. - Раньше лучше было. Не жалели ни дров, ни благовоний. Теперь все подорожало. Особенно дрова. Из-за энергетического кризиса приходится брать вдвое, а то и вчетверо меньше, чем необходимо. Чего же вы хотите?

Дым сожжений

Я ничего не хотел. И дал знак поворачивать обратно. Теперь я знал, куда идут вязанки розовых, превосходно высушенных дров, что продаются на вес за воротами городских базаров. Практичный и хорошо информированный («энергетический кризис»!) «Харон» избавил меня от невольной ошибки. Воистину не верь глазам своим. Ведь я, наблюдая за тем, как на чугунном безмене с цепями отвешивают дрова, думал, что они пойдут на изготовление невиданных яств. Как легко впасть в заблуждение, положившись на ее величество Очевидность. Коварная, обманчивая дама.

Прощаясь с Хароном, который вновь перевез меня в царство живых, я вспомнил другого старика индийца, олицетворившего для меня идеализм и бескорыстие великой страны.

Было это в Дели, на одной из улочек Старого города, поблизости от знаменитого базара. Меня привел туда Георгий Кудин, работавший тогда собкором «Нового времени». Он свободно говорил на хинди, хорошо знал город, по-настоящему любил и понимал бессмертную душу Индии. Мы остановились перед мастерской кузнеца по серебру. Сидя почти в полной