— Я купил ее в Вене год назад. Отчего-то эта драгоценная вещица сразу же привлекла мое внимание, и я приобрел ее на аукционе. Какого же было мое изумление, когда этой весной я увидел твои глаза, точно такого же цвета. Правда, с этой инталией связана трагичная история. Некогда она принадлежала очень богатой девице из знатной семьи. Но та влюбилась в простого рыбака. Ее семья была против их брака, и девушку насильно выдали замуж за другого. Несчастная сошла с ума от горя и умерла от эпилепсии. Но я не верю во все эти истории и поверья о камнях, — усмехнулся Константин. — Она твоя, Грушенька…

— Благодарю, — прошептала девушка. — У меня никогда не было такой дорогой вещи.

— Поверь мне, она не последняя, — с каким-то тайным намеком заметил князь и пальцами поласкал ее щеку. Оставив драгоценность на столике, он выпрямился и, отступив от девушки, остался стоять рядом. Груша, несколько раз проведя пальцами по инталии, улыбнулась и вновь взяла расческу в руки. Урусов так и стоял рядом и следил за каждым движением девушки.

— Могу я высказать пожелание? — как-то заискивающе и в то же время властно спросил он. Она обернулась и посмотрела в его серебристые сверкающие глаза.

— Да?

— Собери волосы на затылке в хвост и все. И немного выпусти с боков, короткие пряди, — заметил Урусов, ласково, с наслаждением проводя ладонью по ее светлым волосам и чуть зарываясь в них пальцами. — Мне нравится, когда они свободно светлой копной падают сзади на твою спинку, малышка. — В следующий момент он быстро склонился над ней и поцеловал девушку в макушку. Через миг выпрямившись, он добавил: — Не буду тебе мешать…

Позже князь помог Груше выбрать из каталога изысканные модные платья, которые, по его мнению, наиболее подходили девушке. А спустя час Урусов вошел в комнату сестры и, протянув ей каталог с закладками, поинтересовался:

— Надеюсь, ты уже выбрала платья для себя? Завтра Елагин едет в Москву по делам. Я прикажу ему заехать в салон, чтобы он сделал заказ на новые туалеты для Груши.

— Для Груши? — опешила Татьяна и оторвалась от чтения книги.

— Я что-то неразборчиво сказал? — недовольно спросил Константин сестру.

— Нет, просто… я еще почти ничего не выбрала, — замялась Татьяна.

— Так выбирай! — холодно велел Урусов. — Иначе останешься без обновок. У тебя есть время до вечера.

Урусов покинул комнату сестры так же стремительно, как и вошел две минуты назад. Татьяна громко позвонила в колокольчик и приказала позвать к себе Прошу, надеясь выведать у нее, что же происходит в доме, и почему Константин сам хлопочет о новых нарядах для Груши.

Время с утра до обеда Груша провела в компании Урусова, который ни на минуту не отпускал девушку от себя. С его позволения она только переоделась в более подходящее для дневного времени платье из легкого голубого шелка. Все утро князь расспрашивал ее о том, что она любит есть, какие книги читает и что ее забавляет. Затем показывал ей диковинные вещи, которые привез из-за границы и которые хранились в стеклянном шкафу в его спальне. А после долго беседовал с девушкой в библиотеке, обсуждая последние интересные книги, которые недавно появились.

Все это утро Константин ластился к Груше и то и дело легко целовал ее губы, щеки и ушко, как будто напоминая, что теперь ее внимание полностью принадлежит ему. Он не переходил грань легких, нежных, быстрых поцелуев и невинных объятий, но постоянно шептал девушке о том, как она прелестна и хороша. Груша, немного опешив и ошалев от такого повышенного страстного внимания князя, уже во время обеда осознала, что долго не выдержит этого гнетущего ласкового плена Урусова. Всю обеденную трапезу девушка молилась об одном, чтобы хоть на пару часов князь отпустил ее от себя, чтобы она могла побыть в одиночестве и наплакаться вдоволь. Поскольку близость Константина и его поцелуи, как ни пыталась убедить себя Груша в обратном, все же были неприятны девушке.

После обеда в имение неожиданно приехал Михаил Загряжский. И Константин был вынужден уделить ему время. Груша тут же отпросилась у князя погулять в саду, ощущая неистовую радость оттого, что наконец-то побудет немного в одиночестве.

Вырвавшись из дворца, девушка почти час гуляла в саду, размышляя о своем теперешнем положении. Она отчетливо чувствовала, что общество и близость Урусова были для нее мучительны. Да, сегодня он превратился в какого-то чересчур вежливого, благодушного и ласкового князя, но даже такое отношение к ней Константина не радовало девушку. Она искренне не хотела его внимания. Князь был на двадцать лет старше нее и годился ей в отцы, и оттого его поведение, нежности и слова воспринимались девушкой не как ласки возлюбленного, а как внимание отца. Но в каком-то неестественном, извращенном виде, ибо Урусов не являлся ее отцом.

Груше князь виделся зрелым, самоуверенным, властным и невозможно опасным. Она видела, что при малейшем сопротивлении его желаниям он начинал хмурить брови, явно желая, чтобы она беспрекословно подчинялась. Однако ее страдающая душа жаждала свободы. Груша хотела убежать на речку и выкупаться, потому что было невыносимо жарко, или пойти на кухню к Матрене и помочь ей готовить ужин, или отправиться в оранжерею и повозиться со своими розами. Делать что угодно, только бы не находиться в обществе князя. Но сейчас она боялась ослушаться Урусова, из-за того, хоть ей и было это не по душе, она гуляла по саду, куда отпустил ее Константин.

Невольно приблизившись к крайней ограде сада, Груша увидела, как по дороге в имение скачет Елагин. Она поняла, что молодой человек еще с утра, видимо, уезжал по делам, возможно, в соседние деревни и теперь возвращался. Уже неделя, как Андрей вернулся в Никольское и все это время он не приближался к Груше, а лишь когда они случайно встречались, говорил ей холодное «здравствуйте». Елагин пронесся мимо нее с другой стороны чугунной ограды и даже не придержал лошадь. Но Груша прекрасно видела, что он заметил ее. И то, как он на мгновение повернул в ее сторону лицо, бросил на нее быстрый темный взор и поскакал дальше. Груша тяжко вздохнула и печально подумала о том, что человек, в обществе которого она хотела бы быть постоянно, игнорирует ее, а ненавистный князь, которого она не желает видеть, требует, чтобы она находилась рядом постоянно. Даже сейчас Урусов отмерил девушке на прогулку в два часа. И в пять по его повелению она должна была непременно вернуться в гостиную, чтобы с ним и Загряжским выпить чаю.

Груша вышла в липовую аллею и четверть часа погуляла по широкой дорожке, ведущей к реке, ощущая, что ей совсем не хочется возвращаться во дворец. В какой-то момент она остановилась у высокого дерева. Оперлась о темный тонкий ствол спиной и устремила взгляд на голубое небо, которое просвечивало яркими солнечными лучами через густые зеленые ветви. Невольно прикрыв глаза, девушка подумала о том, что один день ее каторги уже практически прошел. Осталось всего тридцать, и она получит долгожданную вольную и будет наконец свободна. Она чувствовала в себе необходимые силы терпеть и морально была готова выдержать этот месяц, ведь потом ее заветное желание — жить на воле — непременно исполнится.