Когда женщина перестает просить денег или требовать безостановочных признаний в любви и обещаний скорой женитьбы, она становится безмерно привлекательной.

Уже несколько дней Роман чувствовал удивительную легкость в общении с Олей. В поведении подруги наметились неуловимые изменения, и это очень ей шло. Сначала Роман даже не понял, что случилось, просто окунулся в ощущение свободы и окрыленности. Ольга была весела, необременительна, она прекратила свои обычные подталкивания в сторону ЗАГСа и церкви, уже не останавливалась многозначительно возле каждой витрины со свадебными платьями и не подсовывала Роману с продуманным восторгом и умилением картинки, на которых кудрявые лупоглазые младенцы рекламировали памперсы или овсяную кашу.

А в очередной приезд в загородный дом Алекса, где отмокала в горячем бассейне новая нимфетка Шепарева – раскаленная толстогубая мулатка Синтия, Ольга появилась в таком вызывающем купальнике, что мужчин временно парализовало. Новая Ольга безоговорочно затмила шоколадную русалку, устроила смертельный канкан на воде и окончательно свела с ума Алекса. Роман молчаливо изумлялся, друг Шепарев открыто заигрывал с разбушевавшейся красоткой и обстреливал ее игривыми намеками.

– Если ты не собираешься на ней жениться, отдай мне, – сказал Алекс озадаченному Роману. Вдали на лужайке Оля и Синтия играли в бадминтон. – Я сам на ней женюсь.

– Ты?! Ортодоксальный полигамист?!

– Нет, правда. Всех перепробовал, всех цветов и конфигураций, и пришел к мысли – хочу только русскую. Возьму и женюсь.

Роман задумался. Что-то похожее на ревность шевелилось в груди. «Ну конечно! Она ведь именно этого и добивается, – радостно понял Шухов. – Очередная уловка. Сейчас я, по сценарию, начну дико ревновать и наконец-то осознаю, как она мне дорога!»

– И я на Ольге не женюсь, и ты не женишься, – ответил Роман. – Да и вообще вряд ли кто-нибудь. Есть одно существенное препятствие.

– СПИД, что ли, уже подцепила? – заинтригованно спросил Алекс. – Как же ты с ней тогда?

– Нет, она здорова. Но в качестве жены абсолютно непригодна.

– Все ты усложняешь, Рома! Девчонки, я иду к вам! – крикнул Алекс и устремился на лужайку. Там он схватил хохочущих девиц и повалил их на вечнозеленую траву.

Роман со спокойной улыбкой наблюдал.

Андрей Пряжников не влетал в кабинет Вячеслава Куницына на гнедом скакуне и не бил президента «Ойлэкспорт интернешнл» по голове палицей, но эффект был тот же: Вячеслав Матвеевич, очевидно, был потрясен первым вопросом детектива, потому что пару минут собирался с мыслями.

– Повторить вопрос? – доброжелательно спросил Андрей. – Вы не расслышали?

– Я не глухой, – убедительно посмотрел на сыщика Куницын. – Я просто удивлен. Почему вас интересует какая-то Алена Дмитриева? Ведь мы должны говорить о Глебе Батурском.

– Совсем не какая-то, – обиделся Андрей, – а очень хорошо вам знакомая. Ну ладно, давайте говорить о Батурском, если воспоминания об Алене так терзают вам сердце… – махнул он рукой.

Сегодня утром Пряжников был поразительно сговорчив: ночью он удачно исполнил роль одеяла для Дирли-Ду. Проникновение в роль было полным, слияние с образом – потрясающим, трактовка – талантлива и неординарна. Андрею было чем гордиться. Умиротворенный, он и на Куницына смотрел нежно и по-доброму.

А Вячеслав Матвеевич опять недоуменно вопрошал:

– Что я должен говорить о Батурском?

– Ну, вам виднее, – пожал печами Андрей. – Скажите хоть что-нибудь… Но можете вообще ничего не говорить.

«Кретин, что ли?» – с подозрением посмотрел на сыщика Куницын. По мнению президента, допрос должен был вестись совсем иначе.

– Вам уже удалось очертить круг подозреваемых в убийстве?

– Удалось. Круг или треугольник. Или даже квадрат. И не подозреваемых, а убийц.

Андрей многозначительно смотрел на визави и не спешил задавать ему вопросы.

– А с чего вы взяли, что Алена Дмитриева мне хорошо знакома?

– А разве нет? – резко парировал Пряжников. Куницын опустил взгляд в бумаги.

– Коньяку? – нашелся Вячеслав Матвеевич. Нужно было выравнивать ситуацию, она не нравилась президенту. Странная манера Пряжникова вести разговор сбивала его с толку.

– Коньяку! – с тихим восторгом согласился Андрей. – Наливайте скорее, а то я некстати вспомню, что я при исполнении служебных обязанностей. А вы уже вступили в права наследника?

– Простите?

– Я насчет коллекции коньяка, которую вам завещал Глеб Николаевич.

– Откуда вы знаете про это? – Сыщик не переставал изумлять Куницына.

– Виола Батурская сказала. Так, Вячеслав Матвеевич, я с горечью вынужден констатировать, что ни на один мой вопрос я не получил ясного ответа. Давайте начнем сначала. Ваш коньяк великолепен. Все, пожалуйста, об Алене Дмитриевой. Куницын пожал плечами:

– Я имел с ней эпизодический контакт. Очень личного свойства. Не хотелось бы распространяться на эту тему. Тем более, что я не понимаю, как это может касаться убийства моего…

– Мне, конечно, очень стыдно, Вячеслав Матвеевич, вторгаться в вашу личную жизнь, смотрите, я краснею, но долг подталкивает меня в спину отточенной пикой, он колет меня раскаленными кинжалами и требует подробностей – интимных, нелицеприятных, деликатных, волнующих, ужасных, – каких угодно. О, невероятный коньяк!

– В феврале прошлого года я взял Алену с собой в деловую поездку. В Токио, – неохотно выдавил Куницын.

– Отлично. Мы значительно продвинулись вперед. Как вы с ней познакомились?

– Через своего помощника Романа Шухова. Девушка Романа Ольга дружит с Аленой.

– Как, кстати, фамилия этой Ольги?

– Откуда мне знать? Я не интересовался.

– А Роман сейчас здесь?

– Нет, он до семнадцатого числа в Германии. Служебная командировка. И эта самая Ольга тоже с ним.

– О, да у вас в компании это норма – скрашивать командировочное одиночество милым женским лицом?

– Избавьте меня от игривых замечаний.

– Извиняюсь. Внимательно вас слушаю.

– В Японии мы пробыли две недели. Вернувшись в Москву, я решил не продолжать эту связь.

– Почему?

– Я все-таки не совсем понимаю, как все эти вопросы связаны…

– Алена вам надоела?

– Нет, не надоела, – хмуро промычал Куницын, как жертвенный бычок. – Разница в возрасте большая. Ей всего двадцать три. Сейчас уже двадцать четыре, должно быть.

– Логично. Если в прошлом году было двадцать три, то в этом, вполне возможно, двадцать четыре. После Японии вы не встречались?

– Встречались. Она пришла сюда, несчастная, грустная, смущенная своим поступком… Общение с интеллигентным человеком, знаете, кроме всего прочего, заключает в себе массу удобств. Алена поняла, что я не намерен продолжать наши отношения. И ни на что не претендовала. Но мне хотелось сделать для нее что-нибудь. Я попросил Глеба взять ее на работу в банк. Там хорошая зарплата.