Сам Баркли считал, что нет причины, способной оправдать злоупотребление властью, которое допустил полковник Уитон. Поэтому исходом их четырехлетней совместной работы явилась взаимная потеря доверия. Что само по себе было весьма печально, учитывая, что они с полковником пока еще находятся по одну сторону баррикад.

Больше не говоря ни слова, Уитон повернулся и удалился из комнаты.

Стоило ему выйти за порог, Джастин сосчитал до пятидесяти и буквально повалился в кресло. Это интервью с шефом разведки далось ему нелегко. Маркиз внезапно почувствовал сильную усталость, поскольку ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы сохранять невозмутимость во время беседы и ничем не выдать себя и свои намерения.

Джастин полез в карман и вынул записку, которую захватил с собой из хижины. Это мелкое воровство, совершенное маркизом, не вызывало у него каких-либо угрызений совести. Ведь этот листок бумаги служил Баркли напоминанием о тех задачах, которые сейчас перед ним стояли.

Он прочел: «Что нам необходимо узнать. Где Салли?» Джастин потер подбородок, размышляя вслух:

– Возможно, в одном из тайных укрытий. Однако из осторожности Уитон не станет использовать их обычные места.

«Что вам надо от него и от меня?»

– Узнать ответы на некоторые вопросы. Найти следы, которые куда-нибудь приведут. – Баркли сожалел, что ему удалось выведать у полковника так мало новых сведений. Маркиз смотрел в пол и размышлял о прошедшем разговоре. Раньше он ни за что на свете не поверил бы, что Уитон способен изменить своему долгу перед его величеством. Но во всей этой истории явно что-то не сходилось! Джастин покачал головой. Нет. Полковник Уитон не мог совершить государственную измену. Невозможно даже представить такое. – Так чего же надо этому странному старикану? – вслух произнес маркиз, и его голос отдавался эхом в пустой комнате.

Джастин перешел к последнему вопросу, зачитав его вслух:

– «Вы имеете обыкновение соблазнять свои жертвы? Или то, что произошло со мной, – особый случай?» – Он припал к бумаге губами и прошептал: – Ты – исключительный случай, любимая! И я не дам тебя в обиду ни Уитону, ни кому-либо другому. Даю тебе слово чести!

Баркли сложил записку и убрал ее в карман фрака, а затем крикнул:

– Силвестр!

Слуга просунул голову в дверь:

– К вашим услугам, милорд!

– Принеси мне все необходимое для письма.

– Слушаюсь, милорд.

– И не забудь захватить мою печать. – Маркиз собирался заняться сейчас одним важным делом, и времени на это у него было совсем мало. Он думал о том, где может сейчас находиться Эвелина. Баркли надеялся, что она не возьмет дела в свои руки, потому что ему, как никому другому, было прекрасно известно упорство полковника Уитона. Этот человек идет к цели, не останавливаясь ни перед чем и не зная пощады, кто бы ни стоял перед ним – мужчина или женщина.

Эвелина так сильно дрожала, что от холода у нее зуб на зуб не попадал. Она промерзла до костей, и даже жарко пылающий камин был не способен ее согреть. Девушка склонилась над каминной решеткой и протянула к огню озябшие ладони.

– Вам нужно переодеться. Ваша одежда насквозь промокла, – громко проговорил Анхель, с грацией леопарда входя в номер. Он бросил на огромную кровать халат серебристого цвета. – Вот. Можете надеть это.

Эвелина безучастно взглянула на шелковый халат и ничего не сказала.

– Я собираюсь найти нам что-нибудь поесть и выпить, – заявил Анхель. Одежда прилипла к его стройному телу, а намокшие волосы завивались кольцами. – Заприте за мной дверь. И не забудьте: открывайте только, когда постучат три раза. – Затем он приоткрыл дверь, выглянул в коридор, проверяя, нет ли там кого-нибудь, и незаметно выскользнул из номера.

Запершись на ключ, Эвелина скинула мокрые туфли и поставила их сушиться возле камина. После этого сбросила с себя сырую одежду и надела шелковую ночную рубашку, удивляясь, как Анхелю удалось так быстро достать столь дорогую и изысканную вещь.

За окном бушевала гроза. Молния сверкнула так ярко, что осветила всю комнату, хотя на окнах висели толстые шторы. Эвелина вздрогнула, снова подошла к камину и села на толстый ковер, подобрав под себя ноги. Через несколько минут она немного согрелась и перестала дрожать.

Эвелина сидела в тишине и слушала, как дождь барабанит в стекло. До нее доносились приглушенное ржание лошадей и скрип колес проезжавших по булыжной мостовой экипажей. Она раздумывала, не зажечь ли ей свечи на тумбочке возле кровати, но ей не хотелось вставать и покидать свое теплое местечко возле камина. Огонь отбрасывал длинные зловещие тени по всей комнате. Эвелине было интересно, сколько может стоить одна ночь в таком роскошном номере, как этот. Определенно больше, чем имелось на ее банковском счете, уныло подумала девушка. Анхель в очередной раз оказывает ей услугу. А у нее нет средств, чтобы хоть когда-нибудь расплатиться с ним. И ее положение все больше и больше усугубляется.

В том, что касалось Джастина, она уже во второй раз сваляла дурака. Не то чтобы Анхель хоть единым словом упрекнул ее в этом. Он главным образом держал свои мысли при себе, но его молчание Эвелина принимала за безмолвное осуждение. Она чувствовала себя опустошенной. Где-то в глубине души питая отчаянную надежду, что все случившееся окажется нелепой ошибкой, досадным недоразумением. Может быть, она неправильно истолковала его намерения? Однако, даже если Джастин действовал из добрых побуждений, Эвелина вряд ли сможет простить ему, что он бросил их, не сказав ни слова.

Более того, вот так вскочив на лошадь и удрав, он подвергал прямому риску свое здоровье. Хотя Джастин постепенно шел на поправку, он еще не настолько оправился после ранения, чтобы сломя голову скакать верхом под проливным дождем, в кромешной тьме. Не исключено, что он упал с лошади и лежит где-нибудь в канаве и умирает. С его стороны это была бессмысленная показная бравада, граничащая с безрассудством. Кроме того, даже не подумал, что она может сейчас испытывать – после того, как он так с ней поступил. Ей хотелось придушить его за это. Каким же была она слепым котенком, когда верила всему, что говорил Баркли! Вероятно, это из-за того, что она неравнодушна к неотразимому маркизу. И об этой своей слабости ей придется сожалеть до конца своих дней. Она только надеялась, что этот конец ее дней не наступит слишком уж скоро.

Эвелина тяжело вздохнула, стараясь найти в ситуации хоть что-нибудь хорошее. Но не смогла. Девушка чувствовала себя сломленной духом и совершенно разбитой физически. Она прижала руку к груди и покачала головой.

Бог ты мой, до чего же она жалка!

Наконец в массивную сосновую дверь номера постучали – три раза, как они с Анхелем условились. Эвелина поднялась на ноги и прошла на цыпочках к двери.

– Анхель, это вы?

Снова раздалось три негромких стука.