Для успеха «цветных революций», утверждает Фукуяма, нужны три условия. Во-первых, смены режима не происходит, если в стране нет сильных, сплоченных местных групп, готовых противостоять старому режиму. «Внешние спонсоры и организаторы играют определяющую роль в укреплении таких организаций, но необходимо, чтобы последние имели корни в своей стране». Во-вторых, внешняя поддержка эффективна только в том случае, когда «речь идет о частично авторитарном режиме, который ощущает необходимость проведения выборов и допускает некоторую степень гражданских свобод, то есть условия для зарождения общественных групп. Преобразования в Сербии, Грузии и на Украине осуществились после проведения конкурентных выборов и не могли бы произойти, если бы таких выборов не было». В-третьих, готовность местных продемократических сил принять внешнюю поддержку, в первую очередь из Соединенных Штатов… Ситуация может оказаться иной в таких странах, как Россия или Китай, где сохраняется историческая память о былом господстве и гегемонии, а также в некоторых арабских странах, где население не определилось с тем, какой оно хочет видеть свою страну и ее отношения с Западом, ведомым Соединенными Штатами[279].

После выборов 2000 года, которые принесли победу Джорджу Бушу-мл., Республиканская партия контролировала и Белый дом, и Конгресс, что не создавало серьезных внутриполитических ограничений для реализации любой линии администрации. Буш заявил о себе как о наследнике политического курса Рейгана, в котором сочетались идеи развязывания инициативы свободного рынка с концепцией американского глобального доминирования, обеспеченного внешнеполитическим активизмом и военной мощью.

Превалирование неоконсервативной повестки дня стало следствием трагедии 11 сентября 2001 года, когда США — впервые с англо-американской войны 1812–1814 годов — оказались атакованы на собственной территории. Американское общество сплотилось вокруг президента, и Буш получил карт-бланш на проведение любой политики. Было создано новое ведомство — Департамент внутренней безопасности. Конгресс принял Патриотический акт, дающий силам правопорядка внутри страны большие полномочия в действиях против вероятных террористов, что вызвало протесты со стороны приверженцев гражданских свобод. Возникло согласие о необходимости — и праве на это Америки — уничтожить режим талибов в Афганистане, где приютили Бен Ладена, а затем — и Саддама Ху сейна в Ираке якобы для уничтожения оружия массового поражения.

В стратегическом плане «война с террором» отражала, на самом деле, стремление сохранить контроль над ресурсами Персидского залива и желание укрепить безопасность Израиля путем устранения угрозы со стороны Ирака. «Позже в различных своих заявлениях Буш подтвердил, что для него 11 сентября стало призывом к принятию на себя особой миссии, личным прозрением, близким к божественному призванию. Убежденность в этом придала ему уверенность, граничащую с самонадеянностью и вселявшую наивный манихейский догматизм», — свидетельствовал Бжезинский.

Выступления в Вест-Пойнте и Американском институте предпринимательства в июне 2002 и феврале 2003 года, «Национальная стратегия безопасности Соединенных Штатов», опубликованная в сентябре 2002 года, в совокупности получили неофициальное название «доктрины Буша», зазвучавшей в унисон с постулатами неоконсерватизма. Сам президент сформулировал ее следующим образом: «Первое, не проводить никакого различия между террористами и странами, которые их укрывают, и призвать тех и других к ответственности. Второе, перенести военные действия к врагу за океан, пока он снова не атаковал нас дома. Третье, атакуй проблему до того, как она полностью материализуется. И, четвертое, продвигай свободу и надежду как альтернативу вражеской идеологии репрессий и страха»[280].

Отныне неоконсерватизм, уверял Фукуяма, «неизбежно связывается с такими концепциями, как преимущественное право Америки, смена режимов, унилатерализм (однополярность) и благодетельная гегемония; их-то и проводила в жизнь администрация Буша»[281].

Президент явно не предусмотрел серьезной негативной реакции в мире на ее интервенционистскую политику, а также последствий иракской кампании. Хотя американские войска довольно быстро вошли в Багдад в 2003 году, они не смогли установить контроль над страной. Моральные и материальные издержки росли. В течение следующих лет одержимость проблемой Ирака в высшем эшелоне власти затмила все другие внешнеполитические вопросы, с которыми столкнулась Америка. Бжезинский полагал, что война в Ираке «дискредитировала глобальное лидерство Америки. Америка оказалась неспособной ни сплотить мир в связи с поставленной задачей, ни одержать решительную победу силой оружия. Ее действия разделили ее союзников, сплотили врагов и создали дополнительные возможности для ее соперников и недоброжелателей. Исламский мир был возбужден и приведен в состояние ярой ненависти. Уважение к американскому государственному руководству резко упало, и способности Америки быть лидером был нанесен тяжелый урон»[282].

Весьма непростыми стали отношения с Россией. Хотя во время первой встречи лидеров двух стран в Любляне в 2001 году Буш заглянул в душу Путина, и она его вполне удовлетворила.

Россия активно поддержала войну с террором, но уже в 2002 году США вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны, который сдерживал создание системы ПРО. Москва — вместе с Германией и Францией — открыто выступила против войны в Ираке, где оружие массового уничтожения так и не было найдено. В 2004 году в НАТО были приняты еще семь стран, а на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году Буш решительно настаивал на немедленном приглашении в Альянс Украины и Грузии, и только скептицизм Меркель и Саркози не позволил реализовать этот план[283]. Война в Южной Осетии в августе 2008 года довела российско-американские отношения почти до точки замерзания.

Главную проблему в отношениях с Россией госсекретарь в администрации Джорджа Буша-мл. Кондолиза Райс видела в «неспособности России примириться с порядком, установившимся после холодной войны»[284]. Сам Буш возмущался в мемуарах: «За восемь лет вновь приобретенное российское богатство изменило Путина. Он стал агрессивнее по отношению к зарубежным государствам и в защите репутации своей страны»[285].