– Давай, братуха, присаживайся! – Юрка потянулся к бутылке. – Помнишь, как мы перед дискачом бухали! Из горла, без закуски. Весело было!

– Я все помню, – многозначительно посмотрел на него Виктор.

– Знакомьтесь, девочки, это наш старый дружбан. Виток его зовут. Он у нас когда-то здесь за центрового был. Нас тут с Юркой строил, – как о чем-то далеком сказал Алик. – Да, были времена…

– Да уж, брызги во все стороны летели, – кивнул Юрка.

– Виток, правда, нас потом бросил, – вроде бы с улыбкой продолжал Алик, но в глазах его сквозил даже не упрек, а осуждение. – Он со своей «телочкой» в Москве оттягивался, а мы тут от лиговских отбивались…

– А «телочка» красивая? – вроде как с ревностью, но весело спросила Жанна, усаживаясь к Виктору на колени.

– Закрой пасть, – грубо осадил ее Алик.

Девушка испуганно дернулась и спряталась за Виктором. Тот не стал миндальничать с ней и согнал со своих колен. Спасаясь от ледяных глаз Алика, она скрылась в парилке.

– И что вам лиговские предъявляли? – спросил Виктор.

– А ты не знаешь?

– Знаю.

– И лиговские предъявляли, и блатные наезжали. Отбиваться надо, а тебя нет, – пристально смотрел на него Алик.

– А ничего, что у меня весь «ливер» был отбит? Ничего, что менты меня запрессовали?

– Ну да, держался ты с ментами правильно, не вопрос, – кивнул Алик. – Кочанов рассказывал… Кочанов нас прессануть хотел, а мы его сами прессанули. Он у нас на конкретном крючке. Запольским РОВД сейчас рулит, никаких с ним проблем. А ты с ним не смог справиться.

– И вы не помогли. Ульяна меня вытаскивала.

– Ну да, Ульяна – баба конкретная, – многозначительно улыбнулся Алик, глядя на Виктора маслеными глазами. – Надо за нее выпить… Правильные пацаны должны выпить за правильную бабу.

Виктор чокнулся с ним, но сделал это без всякой охоты. И дело не в том, что не хотелось пить за жену. Не нравилась ему ухмылка Алика, намек в ней на недавнее и отнюдь неправильное поведение Ульяны.

– Алик, ты мне скажи, если Ульяна такая правильная баба, зачем ты ее на «бабки» поставил? – спросил он.

– Не понял?

– На «бабки» ты Ульяну поставил.

– Это ты о чем?

– О двух «зеленых лимонах». О двух миллионах долларах.

– Я Ульяну поставил?! Так, а ну пошли отсюда! – прогнал Алик своих девиц и, когда они убрались, сказал: – Ты в курсе, с кем твоя Ульяна в любовь играла?

– В курсе.

– Кораблев у нас тут заводы свои открывает, а платить не хочет. Мы пришли к нему домой поговорить, заходим, а Ульяна над его трупом стоит. С «волыной» в руке. Мы в шоке. Как нам с трупом договариваться? Что делать, спрашиваем? Она сама нам денег предложила. Ну, типа, компенсацию, чтобы мы ее не заложили. Мы не хотели брать, но вспомнили, что Ульяна «общак» увела, и согласились. Какие к нам претензии, братан? Мы же не пошли к ментам, не сказали, что это Ульяна Кораблева «замочила». И даже ничего не сказали, что она про каких-то клоунов в масках наплела. Типа, не она это сделала. А к тебе мы приходили? Говорили, что у нее с Кораблевым там было? Нет. А ты приехал, наезжать начал. Это нормально, скажи?

Алик снисходительно усмехался, но говорил при этом ровно, спокойно. Если он и перевернул ситуацию с ног на голову, то сделал это очень уверенно.

– Что-то ты не то говоришь, – в растерянности проговорил Виктор.

– Юра, брат, как все было?

– Да все так и было! – Юрка выпятил правый верхний клык и провел по нему подушечкой большого пальца.

– У меня совсем другая информация.

– Выкручивается твоя Ульяна, что здесь непонятного?

– А зачем она Кораблева убила?

– Ну, не знаю, – хмыкнул Алик. – Вот в следующий раз к нам приедет, я у нее спрошу.

– Она не приедет в следующий раз.

– Ну, значит, ты «бабки» подвезешь… Или ты уже подвез?

– Нет. И не будет ничего.

– Обидеть меня хочешь? – обдал его холодом Алик.

– Я не знаю, что здесь тут у вас было, но денег ты не получишь!

– Что, и пятьсот штук заберешь?

Виктор на мгновение задумался. Полмиллиона долларов – очень большие деньги, но лучше расстаться с ними, чем иметь дело с Аликом. Скользкий он жук, верткий и смертельно ядовитый. Не хотелось бы воевать с ним… Но ведь этих денег ему будет мало. Не разожмет он клешни, не выпустит добычу из рук.

– Можешь оставить себе.

– А чего так? – каверзно усмехнулся Алик. – Это что, для тебя не деньги? Или ты согласен, что мы правы, а не вы?

– Не согласен.

– А мне кажется, что согласен… Мы твою жену прикрыли, и она теперь перед нами в долгу. А долг – дело святое, разве не ты так говорил?

– А если нет у нее никакого долга перед вами?

– Есть у нее долг. Есть.

– Все равно два «лимона» – это чересчур. Мало ли какую цифру с испуга назвать можно?

– Это реальная цифра, братан. Половина «ляма» за молчание, а полтора – это лиговский «общак». Не должна была Ульяна его забирать. Лиговские нам этот «общак» завещали. Перед смертью. Поверь, Виток, это было очень серьезно. Так что все справедливо.

– Я бы так не сказал.

– А я скажу. Ты вот ментов испугался, ноги сделал, мы в город вернулись, а тебя нет. Ты нам так был нужен, а тебя нет. Мы сами тут всех в асфальт закатывали. А ты в это время с Ульянкой кайф ловил. Мы же к тебе не в претензии, нет? Мы же тебя не искали, счет не предъявляли, нет? А должны были, за то, что ты из дела вышел. Ты же знаешь, из нашего дела так просто не выходят. А ты вышел, и ничего. Наши деньги в дело вложил, раскрутился. Должок за тобой был, а мы тебя не трогали. Мешали жить? Нет, не мешали. Какие к нам претензии? Никаких. И у нас к тебе никаких претензий. Отдашь долг, и живи себе спокойно. Что, не так?

Мягко Алик стелил, очень мягко. Но ведь не выспишься на нем. Ясно же, что спорить с ним бесполезно. И опасно. Он ведь действительно может сделать все так, что в случае с Кораблевым Ульяна останется крайней. Тогда ведь и сделку с «Домострой-Сити» могут признать недействительной, и счета фирмы арестовать. Такой ералаш начнется, что все прахом пойдет.

– Сволочь ты, Алик! – не сдержался Виктор.

Тот в ответ хищно сощурился, впиваясь в него кровососущим взглядом. Он умел убивать, и делал это не просто с потрясающей легкостью, но и с удовольствием. Он мог убить и сейчас… У Виктора кровь начала сворачиваться от страха, но этот жуткий взгляд он все-таки выдержал. Может, потому Алик и смягчился.

– Ты этого не говорил, я этого не слышал. И не надо так больше, если тебе не нужны проблемы. Или нужны?