Могли ли представить себе российские дипломаты, сколько мути выльется на страницы печати свободной России по поводу царских богатств за рубежом. Некоторые «исторические оптимисты» даже собрались за их счет расплатиться еще с советскими долгами.

Автор этих строк не относится к расплодившимся в последнее время поклонникам последнего императора. Истории было угодно отвести человеку с кругозором «полковника хорошего семейства» роль — к несчастью для него и для страны — почти неограниченного правителя России в наиболее сложный для нее период. С этой ролью он явно не справился, и на его совести немало грехов, ошибок и крови. Однако в чем нельзя было отказать последнему царю — это в патриотизме и отсутствии личной корысти. Надеюсь, наша публикация остановит копошение различных «кладоискателей», морочащих головы легковерным гражданам и кормящихся, подобно могильным червям, около давно не существующего царского наследства.

18 мая 1919 года министр финансов колчаковского правительства Иван Михайлов пригласил нескольких своих коллег по Совету министров, во главе с председателем, проинспектировать золотой запас Государственного казначейства, хранившийся в подвале Омского отделения Государственного банка.

Председатель Совмина Петр Вологодский записал в дневнике в тот же день:

В других измерениях — весе и долларовом эквиваленте — богатство, находившееся в распоряжении Колчака, выглядело так: 30 653 пуда (490 т 448 кг) золота в монете и слитках (332 915 653 долл.) и 2 тыс. пудов лигатурного золота и серебра различной пробы.

Судьба большей части «колчаковского золота» известна — большевикам после падения власти адмирала было возвращено золота на 409 млн 620 тыс. золотых рублей, продано с мая по сентябрь 1919 года французам, англичанам и японцам 3232 пуда золота на общую сумму 35 186 145 долл.

Но вот что с остальной частью золота (свыше 6 тыс. пудов), общей стоимостью 65 млн 342 тыс. 940 долл., вывезенного за границу и депонированного в различных зарубежных банках в обеспечение кредитов? Ведь правительство адмирала А. В. Колчака пало в январе 1920 года, так и не успев потратить причитавшиеся ему миллионы фунтов стерлингов, долларов и иен? На протяжении десятилетий этот вопрос волновал историков и финансистов, породив обширную литературу на разных языках, и не только научную. В СССР на эту тему была написана повесть и снят художественный фильм («Золотой эшелон»). Английский писатель Брайан Гарфилд выпустил роман «Колчаковское золото», в котором изобразил поиски нацистами якобы спрятанного где-то в шахте в Сибири золота, а затем борьбу за колчаковские сокровища ЦРУ и КГБ (Garfield B. Kolchak’s Gold. London: Macmillan, 1974).

В 1990‐е на страницах российской печати появилось множество публикаций о царском и колчаковском золоте, которое якобы находится до сих пор в английских и японских банках и при помощи которого Россия сможет погасить свой внешний долг. «Кладоискатели» уже подсчитали, что, учитывая набежавшие проценты, стоимость золота составит круглую сумму в 100 млрд долл. А «Комсомольская правда» с неистребимым юным задором опять готовится снаряжать экспедицию в тайгу на поиски заброшенной «золотой» шахты…

Однако «копать» следовало совсем в другом месте.

Разгадку «тайны колчаковского золота» автору этих строк удалось найти за океаном — в Гуверовском архиве, что при Стэнфордском университете в Калифорнии. Никакой внешней «кладоискательской» романтики — лопаты, внезапно клацнувшей о сундук с драгоценностями, или чего-либо подобного — увы, не было. Были тысячи листов бухгалтерских отчетов, секретной переписки, номера счетов, ведомости закупленного или проданного имущества, разбросанные по разным фондам. В результате удалось проследить «путь» каждой унции золота и выяснить, куда же делись вырученные от его продажи фунты, доллары, франки, иены. Благо что отчетность российскими финансистами велась образцово: сохранились не только ведомости о закупках винтовок и пулеметов на сотни тысяч долларов, но и, к примеру, счет на 75 долл. за травлю «различного рода насекомых» в помещении российского торгового представительства в Нью-Йорке.

Истории было угодно распорядиться, чтобы деньги, вырученные от продажи последней части золотого запаса Российской империи, оказавшегося в руках А. В. Колчака, попали в Англию и хранились здесь более 25 лет. Хотя, казалось бы, именно Англия была для этого наименее подходящим местом.

Дело в том, что в период Первой мировой войны Англия стала крупнейшим кредитором России. Российский долг Англии составил, по разным подсчетам, от 538 до 579 млн ф. ст. Для поддержания курса фунта и в залог под кредиты российское Министерство финансов передало в распоряжение Английского банка за годы войны золота на 68 млн ф. ст. Расплатиться российское правительство должно было в срок от трех до пяти лет. Однако другое правительство — советское — по обязательствам предыдущего отказалось платить вообще, чем и решило судьбу залогового золота.

После Октябрьской революции 1917 года российские правительственные счета в Англии были арестованы. Однако, когда в начале 1918 года британское казначейство потребовало от знаменитого банка Baring Brothers, на протяжении многих десятилетий служившего финансовым агентом российского правительства в Англии, перечислить казначейству средства со счетов российских представителей, ибо источником появления этих средств были британские кредиты, банк выполнить это требование отказался. Отказался он, разумеется, выдать деньги и советским представителям — сначала М. М. Литвинову, а затем его преемникам. На российских счетах в 1918 году находилось немногим более 4 млн ф. ст.

Проблема российских долгов Англии была урегулирована лишь в 1986 году М. С. Горбачевым и М. Тэтчер. К этому времени суммы на российских счетах, учитывая набежавшие проценты, достигли 46 млн ф. ст. По соглашению обеих сторон эти деньги должны были пойти на компенсацию держателям российских ценных бумаг и лицам, потерявшим собственность в России. Разбираться с претензиями поручили фирме Price Waterhouse. Педантизм британцев, оказывается, вполне сопоставим с немецким. Так, была предъявлена претензия за утрату багажа, в котором находились четыре коробки сардин, три неиспользованных билета на цикл музыкальных концертов и абонемент в оперу. Самая крупная выплата — 900 тыс. ф. ст. — была сделана одной компании в обмен на несколько сотен коробок российских бондов, самая маленькая — 3,63 ф. ст. — в порядке компенсации за потерянный в одном из банков Петрограда депозит в 127 руб.