Сердце опять болело, успокаиваясь по мере того, как он отъезжал от вотчины генерала Адамииди, и вскоре остался лишь отголосок боли и тоски, никуда, впрочем, деваться не собирающийся.

Дом был пуст. Опускались ранние сумерки, пляжи опустели и от воды дул уже довольно прохладный ветерок, а Дробжек все плавала – он то и дело поглядывал в сторону моря, пока вдоль побережья не зажглись фонари и за их светом стало невозможно что-либо разглядеть.

Игорь почти собрался плыть за ней, когда капитан наконец вышла на берег, взяла с песка полотенце и стала энергично вытираться.

Он вдруг понял, что ему любопытно за ней наблюдать. В ней не было ни томности, ни плавности, и растиралась она как мужчина – коротко, резко, – ей не были свойственны типично женская мимика и жесты – прикоснуться к себе, словно привлекая внимание, нарочно опустить глаза, надуть губы. Все очень естественно. И сейчас – он точно знал это – Люджина купалась голышом не для того, чтобы соблазнить его или продемонстрировать тело. В ней совсем не было хитрости и лукавства.

Капитан подняла голову, посмотрела в окно – и Игорь приглашающе помахал рукой. Давайте домой, Люджина.

– Не устали? – спросил Стрелковский, когда она вышла после душа, одетая в какой-то странный сарафанчик. Хотя нет, это же хитон. Кусок ткани на застежках. Едва закрывающий грудь, открывающий плечи, голубой, чуть ниже колена, легкий. Даже легкомысленный.

– Нет, – Люджина поймала его взгляд, смутилась. – У них тут странная одежда, да? Я зашла в лавку неподалеку, там только на манекенах такие платья. А хозяйка так меня обработала, что я даже рот открыть не успела, – предложила местную нугу и, пока я жевала, схватила ткань, обмотала вокруг меня, быстро вшила застежки на плечи и потребовала денег.

Игорь рассмеялся.

– Вы идеальная жертва туристического сектора. Но не расстраивайтесь, очень симпатично. Ну что, пойдем в город? И поужинаем там? Я покажу вам отличный ресторанчик. Или сюда закажем?

– Как решите, – с неловкостью сказала Дробжек. – А гулять пойдем. Жаль, фотоаппарата нет. Маме бы показала. Она тоже никогда не видела моря, Игорь Иванович.

На выходе из гостиничного комплекса Стрелковский купил напарнице фотоаппарат.

– Для дела пригодится, – отмел он все ее возражения. – Считайте, что он ведомственный.

Они долго, пока не проголодались до чертиков, гуляли по старому центру Терлассы с его утопающими в зелени невысокими домами, храмами и каналами, громкими людьми, толпами туристов, фотографирующих всё подряд, и то и дело проезжающими мимо конскими упряжками. Автомобилям въезд в центр был запрещен. Люджина захотела было посмотреть на сады царского музея, но они оказались уже закрыты.

– Завтра сходим, если получится, – успокоил ее Игорь Иванович. – Там и экспозиция прекрасная. Или посетите самостоятельно, если я занят буду.

Она подозрительно взглянула на него.

– Командир, а зачем вы вообще меня сюда взяли? Я ведь вам тут не нужна.

– Для компании, капитан, – легко ответил Стрелковский. – Да и море вам полезно. Кстати, вот и ресторанчик, – они подошли к широкой беседке, построенной вплотную к дому, в которой играла местная веселенькая музыка. Сильно пахло специями, свежими овощами, жареным мясом и рыбой. Стены беседки были увиты лозой, а внутри как-то хаотично стояли столы, покрытые светлыми скатертями. Ресторан был почти заполнен. С потолка свисали зеленые плети, у стен стояли кувшины, стопки глиняной посуды. Игорь огляделся.

– Надо же, за пятнадцать лет ничего не изменилось.

К ним тут же подошел веселый и говорливый пожилой мужчина, в переднике, стройный, но с седеющими волосами. Представился как муж хозяйки – сама она колдовала за широким окном, на кухне, и все посетители могли наблюдать, как дружно и слаженно работают повара.

Хозяин провел гостей к столу, усадил Люджину, осыпая ее комплиментами, лихо налил в бокалы красного вина из странного кувшина, стеклянного, похожего на высокий чайник с длинным тонким носиком. Этот кувшин он поставил на плечо – Дробжек наблюдала за ним с изумлением, как за фокусником, – и лил прямо оттуда, и попал ведь, и никаких брызг на белоснежной скатерти!

– Кровь морского коня, – пояснил серенит, активно жестикулируя свободной рукой, – лучшее вино во всем мире! Греет тело, освежает чувства! В нем – сила нашей земли. Попробуйте, госпожа!

Люджина, улыбаясь, отпила из бокала, посмотрела на мужа хозяйки с восторгом и сделала еще несколько глотков.

– О, госпожа оценила! – разливался соловьем мужчина. – Тогда оставлю вам это, – он снял кувшин с плеча. – И, если пожелаете, мы можем продать несколько бутылок с собой, – серенит рубанул рукой, словно не в силах справиться с эмоциями. – Будете пить у себя в стране и вспоминать родину Богини и меня, скромного слугу вашего, Ифала! О! Я совсем вас заговорил, друзья! К вину рекомендую козью вырезку и мягкий сыр, а также чудесный печеный картофель. Ну нежнейшее масло, госпожа, а не картофель – такой он сливочный!

Капитан смотрела огромными растерянными глазами. И Стрелковский вдруг ощутил, что тоже испытывает нечто, похожее на изумление и растерянность. Будто напарница заражала его своими чувствами.

– Несите всё, – согласился Игорь, – всё попробуем.

– Он такой необычный, – после недолгого молчания сказала Люджина.

– Здесь все необычное, – усмехнулся Стрелковский, – сами увидите.

Мясо подавали прямо на толстеньких чугунных сковородках, шкворчащее, пахнущее так, что голова закружилась. Поставили большое блюдо с зеленью, глубокую глиняную миску с молодым картофелем, сваренным прямо в кожуре и залитым маслом. Снова принесли вина.

– Его едят прямо так, – сказал Игорь Иванович. – Не чистят.

– У нас так же, – весело сообщила Люджина. Глаза ее блестели. Вино явно пришлось северянке по вкусу.

Ужин медленно перетек в вечер серенитских песен. Собравшиеся компании раз за разом заводили песни: то длинные и заунывные, то веселые, под которые поющие хлопали себя по коленям. После каждой песни гости дружно кричали: «Хойя!» – и поднимали бокалы в сторону хозяйки, хлопочущей на кухне. Та с достоинством складывала руки на груди, кивала и улыбалась.

Вокруг так много говорили, так активно жестикулировали и смеялись, что Люджина почти оглохла. И сильно опьянела.

Обратно их доставило такси – и она, пошатываясь, сразу пошла на берег и стала раздеваться.

– Не стоит в воду после алкоголя, – крикнул Игорь, занося в дом купленные бутылки.

– Мне надо освежиться! – крикнула Люджина в ответ. И пошла в воду. Стрелковский выругался, взял огромное полотенце и вышел на берег.

В темноте Дробжек плескалась как большая лошадь – видно ее было смутно, зато слышно хорошо. Она фыркала, вздыхала, выныривала из-под воды с шумными вздохами, снова отфыркивалась. И звучало это очень забавно.