Он смеется.

Я слышу женский голос.

— О, тут тебе привет передают, — со смехом добавляет Олли. — Ладно, я пойду, а то меня тащат куда-то. Представляешь, на меня напала женщина в красном, как из «Матрицы».

Он заливается смехом. Я вешаю трубку, стараясь не думать о том, как переплетаются их пальцы, пока она ведет его к лифту.

Через секунду мой телефон снова звонит, я хватаю трубку быстрее, чем успеваю разглядеть имя звонящего. Я жду ее голос, который скажет мне о том, что с Олли все кончено, но вместо этого я слышу чужой, смутно знакомый, мужской.

— Серж, привет, дружище, — говорит Шон.

Я обещал ему выпить, и теперь он требует сатисфакции.

— Привет, — говорю я почти шепотом.

— Такой голос… я не разбудил?

— Ага, вроде того. По поводу пива, давай, может, завтра? Я…

— Завтра? Ну, давай завтра. Так и знал, что ты в последний момент откажешься, даже и не рассчитывал особенно.

— Мне очень жаль, правда.

— Да я вообще по другому поводу тебе звоню. Я кое-что нашел.

— Я слушаю, — говорю я, впрочем, уже прекрасно зная, что он скажет. Это Алекс или Миша, что-то связанное с ними, иначе и быть не может.

— Серж, алё, ты там?

— Ага.

— Так вот, в ту ночь, ровно год назад, на тот адрес в Эшампле твоя подружка Рита такси не заказывала. Но вот с того адреса был один заказ, в 4.43 утра. Он не прошел отчет, потому что его отменили через пару секунд, но я вручную просмотрел все наши логи за ту ночь и нашел его.

— А кто заказывал?

Алекс Руденко или Майкл Вилин, я ожидаю услышать одно из этих двух имен.

— Сейчас, погоди. Это мужик какой-то с именем как у шпиона, я где-то записал, сейчас, — в трубке слышится шуршание клавиш. — Вот. Нашел. Оливер Ингланд.

Звезды над головой закручиваются в воронку. Тело становится мягким и осыпается на землю, как замок из песка. Оливер Ингланд. Рука в свете фонаря и скользящая замирающая в ложбинке между ее ключиц. Олли. Я чувствую, как в глубине моего солнечного сплетения взрывается медленная холодная бомба.

— Спасибо.

— Да не за что. А по поводу пива…

Я не слушаю его, я просто не могу сейчас выдержать этот социальный контакт, я сбрасываю.

«Это был Олли. Я иду к тебе. Будь осторожна», — отправляю я ей еще одно сообщение. Потом звоню, но ее телефон вне доступа.

Я представляю себе ее, как она говорит ему, что между ними все кончено, и как его пальцы смыкаются на ее горле. Мне нужно найти ее, немедленно, где бы она ни была. Все это время мы шли по ложному следу, а теперь все сходится.

Олли Ингланд убил Риту Петрову, потом сблизился с ее лучшей подругой, чтобы узнать, насколько хорошо та знала об их связи и событиях той ночи. Затем он понял, что у Илая было что-то на него, какие-то данные, что-то, что обличит его в его преступлении. Он следил за ним, он — хакер, ему ничего не стоит взломать Алексу и слушать все, что творится в доме Илая. Олли знает обо мне, он прилетел сюда из Лондона, он был у меня дома. Он притворился моим другом для того, чтобы узнать, что мне известно. Лиза сейчас с ним. Сняв с головы капюшон, я скручиваю волосы в пучок и взбегаю вверх по ступенькам.

Вступив в розоватый кондиционированный сумрак фойе, я следую за стрелами «Закрытое мероприятие», снова и снова набирая ее номер. На входе в ресторан я называю девушке в тугом черном платье свое имя и фальшивую фамилию, и, к моему удивлению, она и правда находит меня в списке.

Впереди, на другом конце широкого коридора с низким давящим потолком, сквозь распахнутые двери я вижу зал, полный людей. Кажется, кто-то вещает в микрофон со сцены, мерцают софиты. Мимо меня проносятся две девушки в деловых блузках, расстегнутых сверху на три пуговицы, одна из них успевает взглянуть на меня из-под длинных наклеенных ресниц. Я чувствую запах еды из ресторана — мясо с кровью и уксус. Кто-то смеется за моим плечом, громко и хрипло, так, как смеялся Илай в моих наушниках, но, конечно, это не он, а какой-то незнакомый человек, который разговаривает по телефону, прижавшись спиной к стене.

Я ищу Лизу в толпе, божью коровку на ветреном отцветающем лугу, капельку крови на месте занозы, огонек спутника на небе, полном звезд. Пару раз я хватаю за плечи незнакомых женщин, и они устремляют на меня полные недоумения взгляды. Мне повезло, музыка слишком громкая, чтобы говорить, извиняться и объяснять. На сцене, в окружении толпы, фокусник глотает факелы, его сменяют эквилибристы в алых трико, которые идут навстречу друг другу, осторожно ступая по туго натянутому над нашими головами канату. В этот момент из высоких дверей на террасу показываются трое акробатов, ступающих между гостей на длинных шатающихся ходулях. Кто-то дает им пять, кто-то фотографирует со вспышкой. Музыка становится громче.

Лизы нигде нет. Я выбегаю на террасу, боковым зрением заметив Алекса и Майкла, которые сидят, развалившись, в низких креслах в окружении девиц в барби-платьях и курят кальян. Я возвращаюсь внутрь. И тут я вижу ее. Она прямо передо мной, стоит в очереди в бар, переминаясь с ноги на ногу в неудобных туфлях.

— Это я, не пугайся, — говорю я, кладя ладонь на ее плечо. Она не пугается. — Я звонил тебе.

— У меня телефон умер. — Она смотрит на меня, прищурившись. — Серж, что ты здесь делаешь, по плану…

— Забудь про план.

— Как забудь?

— Саша, Миша, «Лавер». Они не имеют к этому отношения. Я знаю, кто это сделал.

— Господи, кто? — Она впивается пальцами в мою ладонь.

— Олли.

— Олли? Мой Олли?

— Твой?

— Серж, — она сдвигает брови напряженной «Z». — Что ты узнал?

— Это он был с Ритой в ту ночь.

— Что?

— Он вызывал такси через приложение. Он был у нее в квартире в полпятого утра.

Она закрывает рот ладонями.

— Олли Ингланд?

— Оливер Ингланд.

— Но…

— Ты знала?

— Как ты можешь так думать?!

— Вы с Ритой были так близки.

— Выходит, что нет.

— Где он?

— Я убью его, — девушка сжимает кулаки. — Сейчас я найду его и… сожгу.

— Нет, слышишь, нет, — я обхватываю ее за плечи. — Давай уйдем. Поедем к тебе или ко мне и все обдумаем. У нас есть преимущество, он не знает о том, что нам все известно.

— Серж, ты не понимаешь… — Она выворачивается из моих рук.

— Подожди!

Но Лиза быстрее меня, она ловко лавирует между людьми в толпе, и через пару секунд я теряю ее из вида. Я обхожу зал вдоль и поперек, вновь и вновь ища глазами лоскуток красного атласа, но все тщетно. Глубоко вздохнув, я отхожу к стене и прикрываю глаза. Тут музыка резко стихает. Раздается звук — кто-то стучит в микрофон, привлекая внимание. Повернув голову к сцене, я вижу, что это Майкл Вилин. Все взгляды устремляются на него. По маске тщеславия, застывшей на его лоснящемся, гладковыбритом лице, видно, что он растворяется в этом моменте.