Сара показала на женщину:

— Вот, налетела на меня, ударила по лицу.

— Я видел с той стороны.

— Так тебе и надо, корова сопливая! И откуда ты только явилась, чтоб нашу семью разрушить? Сердца у тебя нет!

Она попробовала было подняться, но Сара двинула ей по опорной ноге и женщина осталась на земле. Вокруг них начали собираться зеваки.

— Только попробуйте ударить еще раз — я упеку вас в участок, — предупредила Сара.

— Ах ты, дрянь, разлучница проклятая!

— Разлучница?

— Да! Что ты придуриваешься-то?

— Но я даже не знаю, кто вы, — растерянно произнесла Сара, хотя лицо женщины казалось ей смутно знакомым.

— Все ты отлично знаешь! Ты знаешь моего мужа, Джеффа!

Сара совсем запуталась.

— Какого Джеффа?

— Извращенка! — не унималась женщина.

— Может, лучше уйти с улицы? — негромко предложил Родни.

— Двадцать лет прожили! Двадцать лет, пока ты не влезла! А теперь все!

Кое-кто из толпы начал поглядывать на Сару. Женщина из букмекерской конторы брезгливо морщила нос, всем свои видом выражая полное осуждение столь низкого поведения.

— А ведь я люблю его! — зарыдала женщина. — Люблю моего Джеффа!

Вдруг Сара вспомнила:

— Боже, должно быть, вы — Кармел Гренджер! — При этом, не в силах удержаться, она стала давиться от смеха.

В толпе зашептались, но остановиться она уже не могла.

— Еще и смеется! — подвывала Кармел.

— Бесстыдница! — гневно обратилась к Саре пожилая женщина с тележкой. — С чужим мужем спуталась. И не совестно тебе?

— Сара, да что с тобой? — озадаченно спросил Родни.

— Ой… не могу… — выдохнула Сара, стараясь успокоиться.

— Отвратительно, — сказал кто-то.

— Ой, — повторила Сара, вытирая глаза, и посмотрела на Родни: он явно решил, что она сошла с ума. — О господи, со мной ничего, честно.

Она протянула руку женщине, которая по-прежнему сидела на асфальте.

Кармел Гренджер подозрительно посмотрела на нее.

— Помочь или сами подниметесь? — спросила Сара.

— Без тебя справлюсь. — Кармел оттолкнула ее руку и стала подниматься на ноги, но до того неуклюже, что Сара, не удержавшись, снова рассмеялась.

— Ничего тут смешного, — сказала Кармел. — Ты мне всю жизнь поломала.

— Нет, я не ломала. Вы сами себе ее сломали, — уже серьезно ответила Сара. — Вы обманывали мужа, и он выставил вас, так?

Люди озадаченно повернулись к Кармел. Так это, оказывается, она дрянь?

— Это никого больше не касалось!

— Нет, касалось! Сначала его, а потом и нас, потому что он нас нанял.

— И что же мне теперь делать? Я же люблю его!

— Идите и скажите ему об этом. — Сара осторожно потрогала щеку. Крови не было, только болело. Неудивительно — у Кармел ручищи оказались как у дюжего грузчика.

— Я на тебя в суд подам!

— За что?

— За оскорбление и за это… клевету.

— За клевету? — Эта претензия заставила Сару снова согнуться от смеха пополам.

И вдруг ей стало легко. Непонятно почему, но она это почувствовала.

— Что вы мне тут театр устраиваете! Мыльной оперы захотелось? Кто дал вам право ходить по городу и отвешивать людям оплеухи! Идите отсюда, пока вас не арестовали за хулиганство!

— Ты меня ногой ударила!

— В пределах самообороны, свидетелей у меня достаточно. — Сара махнула рукой в сторону зевак. — Родни, извини, что тебе досталось. Увидимся.

— Ты уверена, что чувствуешь себя нормально? Щека вон какая красная.

— Родни, у меня сегодня выдался нелегкий день, — ответила Сара, — но иногда полезно столкнуться, в буквальном смысле, с другой точкой зрения.

Она чмокнула Родни в щеку, села в машину Джона и укатила, оставив на месте происшествия озадаченных зрителей, всхлипывающую Кармел Гренджер и своего по уши влюбленного защитника.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Фрэнк и Джон наконец добрались до последнего пункта своего маршрута — заброшенного тупика где-то в лондонском Ист-Энде.

Фрэнк свернул в переулок с мусорными бачками, выключил двигатель и кивнул в сторону грязных окон, высоко расположенных в кирпичной стене. Из-за давно не мытых стекол пробивался тусклый свет.

— Дверь в нише ведет на склад, а контора у него наверху.

— А если его там нет?

— Он всегда там.

— Как думаешь, Лиззи предупредила, что мы едем?

— Нет, если у нее мозги работают, — ответил Фрэнк. — Какая разница — звонила, не звонила? Никуда он не денется. Здесь его логово.

— А кто он такой?

— Подонок самый настоящий, каких поискать.

— Неужели?

— Был такой слушок.

— Не всем слухам стоит верить, Фрэнк. По крайней мере, так говорит моя напарница.

— Ума у нее, как у тебя.

— Я бы сказал, она умнее, но могу ошибиться. Зато я красивее, факт!

— Я ведь уже просил тебя: не умничай и поменьше болтай. Что-то все меня сегодня бесят.

Джон потрогал челюсть:

— Это я уже усвоил.

— Я ж сказал — извиняюсь.

— Очень мило, только все равно больно.

Фрэнк вздохнул и закурил очередную сигарету. Теперь, когда доехали, казалось, он не хотел выходить из фургона. Хотя Фрэнк Тодд с легкостью пускал в ход кулаки да и с головой у него местами было не все в порядке, Джон чувствовал, что многое в этом человеке ему начинает нравиться.

— Знаешь, Сэди всегда хотела детей, — заговорил Фрэнк. — Прямо как одержимая была. Ни о чем другом и не говорила, только когда у нас появятся детишки, да какие и как она с ними будет возиться. Все по полочкам разложила. Первый выкидыш ее чуть не убил. Кажись, месяц плакала. А после второго — ни слезинки. Чудно, правда?

Джон молчал. Да и вряд ли Фрэнку был нужен его ответ.

— После третьего она совсем перестала говорить про них, ну, про детей. В ней как будто лампочку выключили. Перестала к сестре ходить, не таскала меня больше по всяким крестинам-именинам. — Фрэнк затянулся сигаретой и выпустил из ноздрей две струйки дыма. — Сначала я подумал, что все пройдет и мы снова попытаем счастья, только не вышло. Она сказала, что не хочет снова пережить это, ну, выкинуть еще одного.

— Да, ее можно понять.