– Я не понимаю, почему ты ведешь себя так! – отчаянно выкрикнула Сойлин, приподнимаясь на локтях. – То целуешь, то отстраняешься, словно я больна пузырчатой лихорадкой! Со мной что-то не так?

– Не так? – он выдохнул и одним движением оказался сверху, вдавил девушку в узкую кровать. – Не так? Ты что, не понимаешь? Действительно?

– Нет! – она закусила губу, вот-вот – и заплачет.

– Великие Духи леса! Да я пытаюсь себя сдержать! – зарычал Армон. – Не красивая? Да ты самая красивая, желанная, нежная и соблазнительная девушка из всех, кого я знаю! Я думать не могу, когда ты рядом! Все мысли лишь об одном…– он осекся, глядя в ее широко распахнутые глаза. – У меня такого никогда не было. Было похожее… но давно. И все равно – не так… А сейчас… – он пытался не дышать. Пытался не смотреть на нее. Но ничего не выходило. – И ты пахнешь, как моя пара, Сойлин. Не знаю, почему. Это невозможно. Я уже выбирал себе пару, рихиоры могут сделать это лишь раз. Не понимаю, что происходит, и это жутко меня злит…

Он зарылся пальцами в ее волосы у затылка, притягивая девушку к себе.

– Я, кажется, уже жить без тебя не могу, Сойлин… – тихо сказал Армон. – Откуда ты взялась такая? Не понимаю…

– Я тоже не понимаю, – шепнула она. – Но я… Я тоже не могу без тебя жить.

– Не говори так, птичка, – он дрогнул, чувствуя, что хмель в голове усиливается. И дико хотелось кричать. От переполняющего его чувства. Такого невероятного, настоящего, мощного, как родник, оживляющий душу. – Не говори…

– Почему? Это ведь правда, – Сойлин улыбнулась, ее глаза сияли. Девушка несмело обвила руками шею оборотня, погладила по щеке. – Не уходи…

Ее робкая нежность ударила его так, что рихиор снова глухо зарычал. Зверь внутри бесновался. Человек уже тоже…

– Не уйду. – И стоило прозвучать ответу, стало легко и как-то правильно. Все встало на свои места. Армон приподнялся, окинул Сойлин жадным взглядом, надеясь, что ему хватит выдержки не наброситься на нее, словно хищник на добычу. Она заслуживает другого. И он хотел дать ей – другое. И удивительно – зверь внутри согласился. Так тоже бывает лишь с настоящей парой, когда инстинкт заменяется потребностью подарить наслаждение, а не удовлетвориться самому.

Но размышлять об этом уже не было ни сил, ни желания. Мысли смело, они растворились в водовороте чувств и ощущений. Бархат и нежность кожи, влажность и сладость языка, острота вкуса, когда он проложил дорожку поцелуев по женскому телу. Он желал провести языком всюду – в каждой впадинке и выпуклости ее тела, и делал это, вырывая у Сойлин сначала изумленные, а потом откровенно хриплые стоны наслаждения. И эти звуки почти сводили с ума. Армон не помнил, когда тоже освободился от своих штанов, которые жутко мешали. Тесное пространство комнатки наполнилось звуками – их дыханием, стонами, хриплым рыком… И сладким, желанным, невероятно будоражащим запахом возбуждения. Сойлин не боялась, Армон знал это, его звериный нюх мгновенно уловил бы нотки испуга. Но нет. Даже когда он мягко развел ее ноги и прижался к столь желанному местечку, сжимая зубы от дикого возбуждения, девушка лишь поддалась ему навстречу. И это доверие вкупе с ее приоткрытыми губками и неумелыми ласками, свели рихиора с ума. Он надавил, вцепившись отросшими когтями в покрывало, заставляя себя не торопиться. Сойлин вскрикнула и тут же обвила ногами его бедра, выгнулась. А Армон нашел ее губы, уже не останавливая свои движения, уже не в силах их остановить. Он целовал и двигался, соединяя их тела, ловя тихие вздохи, слизывая слезинки. И в какой-то момент домик исчез. Вместо деревянных стен и низкой крыши они увидели лес. Величественный и древний лес, где деревья были столь высокими, что их кроны касались облаков, а на листве качались звезды. С темных стволов до самой земли свисали кружева голубого мха, плелись лианы, выбрасывая в воздух тяжелые багряные бутоны. А Сойлин и Армон лежали на мягкой серебристой траве, усыпанной синими цветами.

Правда, все это влюбленные отметили лишь мельком. Слишком велика была сила, что заставляла их сейчас двигаться навстречу друг к другу, слишком неоспорима. Толчки, толчки, толчки… до воплей, до рычания, до слез! И Лес шумел вокруг, осыпая двоих, что любили друг друга в его корнях, мелкими лепестками цветов…

Наслаждение почти лишало чувств, и Армон взвыл – коротко, сипло, вбиваясь последний раз в податливое и такое желанное женское тело.

– Моя Сойлин… – еще толчок, и девушка выгнулась в экстазе. И сразу же эйфория так сладко взорвалась внутри, и Армон со стоном содрогнулся. Прижался губами к виску Сойлинки, пережидая это безумие и пытаясь прийти в себя. Потом перевернулся рывком, укладывая ее себе на грудь. Сойлин уперлась ладошками, улыбнулась. Они застыли, глядя друг другу в глаза.

– Тебе больно? – Армон нежно поцеловал ее губы, уже такие распухшие…

– Мне хорошо. Очень хорошо! – улыбнулась девушка. Оглянулась. – Где это мы? – Сойлинка попыталась подняться, но Армон не пустил, сцепил ладони за ее спиной, ощущая странное удовлетворение от этого собственнического жеста.

– В лесу предков. – Он запнулся, осознавая. Такой подарок получали немногие рихиоры, и переместиться в это мистическое место можно лишь с истинной парой.

– Ты уже был здесь? – глаза Сойлин зажглись любопытством.

– Нет, – качнул головой Армон. – Лишь слышал о нем. И, признаться, мало верил, что это место существует. Это легенда рихиоров, птичка. Но я не встречал ни одного оборотня, кто видел его наяву. Лес предков волшебный, он усиливает наслаждение, залечивает раны, забирает боль.

Над их головами огромный бутон дрогнул и открылся. Изнутри брызнул терпкий нектар– освежающий и бодрящий. Сойлин изумленно вскрикнула.

– Я хочу посмотреть этот лес!

– Тогда держи меня за руку, крылатая, – тихо рассмеялся Армон. – Как только мы разделимся, то вновь окажемся в твоем домике.

– А я тебя не отпущу, даже не надейся, – лукаво сказала девушка и уселась на его бедрах.

– Не уверен, что хочу гулять, – жадно сказал Армон, рассматривая юную соблазнительницу, что оседлала его. Сойлин рассмеялась, а он вновь притянул ее к себе. Думать ни о чем не хотелось. Сейчас его заботила лишь девушка, что была рядом.

Они очнулись, когда величественные кроны зазолотились с наступающим рассветом.

– Надо возвращаться, да? – с сожалением спросила Сойлинка. Она лежала, уютно свернувшись в кольце сильных мужских рук, и чувствовала себя совершенно счастливой.

– Надо, – улыбнулся Армон. – Не стоит злоупотреблять гостеприимством этого места.

Девушка сладко зевнула, а рихиор вздохнул и поднялся. И стоило это сделать, лес пропал. Они снова были в комнатке Сойлин, на изодранном лоскутном покрывале. Но огорчиться этому крылатая не успела, Армон вскинул голову, скатился с кровати и глухо зарычал.

– Что случилось? – испугалась Сойлинка, видя, как вылезает на спине мужчины черная шесть, а тело выгибается, готовясь к обращению. – Армон?!