Жди, пока я сотру коленки, вымаливая твое прощение. Завтра я вернусь к своим обязанностям, – он отвернулся, но она все еще стояла за его спиной. Напряжение, которое вызывало ее присутствие, мешало ему оплакивать свое горе. Горе, быть зависимым от одного человека. Горе, не иметь мужества оставить ее. Горе потери того единственного, что имело для него цену: гордости. – Что мне сделать, чтобы ты ушла? Ударить, оскорбить, проиграть? Я прошу тебя, выйди отсюда.

– Я хочу, больше всего на свете хочу, но не могу, – такова была правда. Ее сердце не пускало ее, ощущение, что оно разорвется, как только она переступит порог этого поганого казино, заставляло ее принять эти обидные слова. – Пожалуйста, отвези меня домой, – она видела, как агрессия в его глазах менялась на нежность. То, почему женщины так легко прощают обиды своим мужчинам. Он смотрел на нее с такой любовью, вся боль, что грызла его душу отступала в ее присутствии, и это окупало муки совести перед падением своего личного пьедестала.

Они шли до дома пешком, в полном молчании. На свежем воздухе голова посвежела, но его все еще качало.

– Покорми меня, – Тая знала, что он расплылся в улыбке, ей не нужно этого видеть, она чувствует. – Кофе-хаус открыт круглосуточно, – они зашли в небольшое подвальное здание у метро. Самое тихое место шумной улицы, потому что все бежали в бары. Два ролла с ветчиной и омлетом, коробка пончиков и крепкий кофе. Так, она хотела воскресить его. – Почему так сильно напился?

– Не хотел думать о тебе, – он съел свою еду за два укуса, но она пожертвовала ему свою часть. – Не хотел думать о том, как я зависим от тебя, – она пила кофе и не смотрела в его сторону. – Ты должна меня наказать, правильно делаешь. Были бы у тебя подруги, они бы оценили, как ты пинаешь меня за мои грехи.

– Твоя сестра – моя подруга. И она оценит все, что я сделаю для кого бы то ни было, кроме пинков, – брюнетка пригладила свои кудри, этот разговор давал ей силы, держаться от него подальше. – Я не наказываю тебя, потому что должна. Я не принимаю твое отношение к себе, потому что должна.

– Женщины всегда умели красиво декорировать претензию, – он усмехнулся. Девушка все еще жадно пила кофе, которым хотела смыть каждое его слово. – Поблагодари мою мать за такое отношение, потому что именно она воспитала во мне недоверие к прекрасному полу.

– Мой отец тоже не святой, как ты знаешь, – Тая многозначительно посмотрела на него. -Он продал меня. За покерный долг. А знаешь, кто купил меня? Ты. А что ты сделал, увидев на веранде, как ко мне пристает человек, которого ты пригласил? Изнасиловал меня. Но я все равно поверила тебе. Даже после всего этого поверила нашим чувствам, нашей любви. А что сделал ты, знаешь? Надавал мне по лицу и выгнал из дома. Тебе было неинтересно, как я пойду и куда. Одно сомнение – и ты вышвырнул меня из своей жизни. А знаешь, что сделала я? Взяла твою руку. А что ты сделал? Напился и оскорбил меня на все казино, потому что твое эго пострадало.

– Звучит паршиво, – он обхватил голову руками. – Тогда почему ты меня все еще любишь?

– Я не знаю, – она положила голову на его плечо. – Не знаю, как могла так с собой поступить, – он достал кольцо, которое заказал по их возвращению из Барселоны и протянул ей.

– Что это? – розовый ободок и крупный черный бриллиант, это было самое прекрасное украшение, которое она видела в своей жизни. Красивым шрифтом внутри была выгравирована надпись.

– Это правда, – они сидели плечом к плечу. Эта любовь причиняла боль им обоим и обоих спасала. Вот и сегодня Тая утащила его из казино до того, как рыжеволосая женщина в манто и сапфировых серьгах подсыпала ему медленный яд, после которого его бы парализовало, а потом его сердце навсегда перестало стучать ради той, чей запах он вдыхал сейчас с таким нежным трепетом».

***

Четверо подруг сидели за деревянным столиком и разглядывали многочисленные кимоно, в которые нарядили официантов.

– Вам не кажется комичным наряжать так казахов? Все же знают, что они к Японии отношения не имеют, – Рей ждала, пока сможет насладиться сушами. Савва все еще не сказал, взяли ли ее в рекламу. Правда, она нашла место в небольшом театре на юго-западе столицы, и уже написала заявление на увольнение по собственному желанию. Жених благословил ее на это.

– Мне кажется комичным, что Адам все еще хочет жениться на Нелли, – Оливия никогда не была так откровенна, но сейчас, ей хотелось поделиться с кем-то, чтобы не разорваться от возмущения. – Девочки, ну что со мной не так? Мы с ним говорили о том, как нам хорошо вместе, он сам решил все закончить, а потом бац и по новой.

– Он просто козел, – Грета поправила прядь и подлила себе и Амалии вина. – Так и будет бегать от одной к другой. Забудь про него и ищи другого.

– Ну не знаю, может ему просто тяжело решиться сделать кому-то больно, – все в шоке уставились на Амалию. Таких оправданий в сторону мужчины от нее еще никто никогда не слышал. – Что? Чего так смотрите? Он тоже человек. Девочка, посмотри на себя, ты Даля не могла под носом разглядеть, пока он не слинял.

– Во-первых, я до этого решила быть с ним, – ее лицо приобрело оттенок волос. Кто-то злился. – А во-вторых, я никогда не вмешивала никого третьего. Савва тоже сразу расстался с Клавой, как только понял, что я готова ответить на его чувства, – она специально пренебрегла именем бывшей девушки жениха. Тяжело признать, но она жутко ревновала его. Как прекрасно бы было, если бы его телефон мог дать ей не только отчет о его местонахождении, но и видеозапись происходящего. Она доверяла Савве больше, чем себе, но эти вездесущие одиночки то и дело пытаются оттяпать кусок его внимания. Этот добродушный олух не может отказать, а они коварные, еще впутают его в какую-нибудь историю. Вот взять хотя бы вчерашнюю официантку из индийского кафе. Пока Грета пошла припудрить носик, та уже приступила к допросу ее жениха. Мужчины редко разбираются в таких вещах, поэтому ее тихий Даль покраснел как рак и бубнил что-то себе под нос. Когда Рей увидела происходящее, тут же устроила скандал, и они поужинали за счет неудачной пикаперши. Ну где совесть у людей?

– О чем мы вообще говорим? Разве можно их сравнивать? – Оливия погладила по плечу бушующую подругу. – Твой Савва отдаст тебе последнюю рубашку, он