Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь она была уже совсем близко, и Федров разглядел ее лицо. Она была молода и красива неброской, северной, редкой в этих краях красотой. Широкий лоб под валиком бледно-золотистых волос, широко расставленные ясные глаза, слегка загорелая кожа. Совершенное, округло-удлиненное, скульптурное тело, затянутое в строгий черный купальник, напоминало иероглиф. Мисс Америка, мисс Вселенная, мисс Розовая Чаша,[46]мисс Афродита, мисс Питекантропус Эректус в короне бледно-золотистых волос.
Глаза их встретились — всего на секунду. Девушка не улыбнулась, он — тоже. Просто в том не было необходимости. Главное, что она жива, что она здесь, сверкающая и высокая, молодой зверек одной с ним крови. Здорово, что она так грациозно ступает по песку, что чувствует себя как дома, здесь, между морем и землей.
Она прошла мимо него, но он не обернулся, не посмотрел ей вслед. Теперь кошки бежали впереди, вели ее вдоль берега, у самой кромки воды, под тихо шелестящий шепот пены…
Солнце почти уже зашло. Он подошел к дому. На кухне горел свет, казавшийся бледным и слабым в отблесках угасающего дня. Скорее украшением, а не источником освещения на ярком фоне вечереющего неба.
Жена и дочь возились на кухне. Он взглянул в окно, но они его не заметили. Занимались своим делом, опустив головы. Прелестное и печальное лицо жены, милое, коричневое от загара личико дочери. Волосы их сияли в свете лампы. Они символизировали собой таинство красоты, эти две женщины из его семьи, они занимались священным ритуалом — подготовкой к встрече мужа и отца.
Он продолжал смотреть в окно. Жена заметила его. И улыбнулась.
Нет, все же остались еще на земле гавани…
Федров вошел в дом через кухонную дверь. Поцеловал жену, вдохнул запах чистых волос. Поцеловал дочь — тот же запах чистых волос.
— Где пропадал весь день? — спросила жена.
— Смотрел бейсбол, — ответил он.