княжеского, но что она сможет. За ней, конечно, своя сила имеется, земельных наделов у неё в Винцлау и Эддене предостаточно, рыцарства своего тоже. Вот только курфюрстом она быть не может! Так что уж точно не ей и не её родне решать, за кого идти замуж. Пойдёт, за кого решат первые лица империи да утвердят то решение святые отцы.

– Откуда вы всё это знаете? – удивлялся генерал.

– Так хожу за Карлом на его советы, сижу в уголке, делаю вид, что вышиваю, вино ему наливаю, а сама же слушаю всё, что говорят, – сообщила Брунхильда, хитро поглядывая на «братца». – И про войны, и про политику разную, – хвасталась красавица.

– Вам бы такой хитрости ещё и в денежных делах, – произнёс он с укоризной.

На что красавица лишь вздохнула. Волкову то, что герцог пускает её на свои советы, нравилось. Вот теперь и он был осведомлён о всех делах при дворе. Но всё равно некоторое волнение в нем не угасало. Почти никогда не угасало. Он волновался, что когда-нибудь при дворе вскроется то, что она ему никакая не сестра, а девка кабацкая, что он подобрал в забытом Богом Рютте. И что в таком случае всё её состояние и поместья, и её титул, и титул её сына будут тут же оспорены жадной семейкой Маленов. Этот клубок змей только мечтать может о таком счастье. Сама Брунхильда будет отправлена на плаху. Уж они этого добьются, а обер-прокурор будет только рад такому делу. А самому генералу придётся бежать. Так что волноваться ему было о чём. Иной раз он думал, что эта затея с выдачей Брунхильды за графа Малена опасна, но пока всё шло на удивление хорошо. Место при дворе графиня занимала очень высокое. И этого, надо было отдать ей должное, Брунхильда добилась не только постелью. Не только.

– Агнес пишет тебе? – спросил Волков. – Или ты ей?

Агнес – это была ещё одна его тревога. Чуть менее острая тревога, чем графиня, но это лишь потому, что Агнес была значительно дальше от него. Однако и из Ланна до него могли докатиться неприятности, если вдруг про Агнес что-то узнает Святой Трибунал.

– Пишет, – сразу ответила графиня. – Всё хорошо у неё.

– Всё хорошо? – не очень верил барон. – Это она тебе о том пишет?

– Так я и сама видела.

– Видела? – Волков перестал резать мясо.

– Видела, – спокойно отвечает Брунхильда. – Месяц назад я ездила к ней в Ланн.

– Ты ездила к ней? – генерал удивляется ещё больше. – И даже мне об этом не сказав?

– А что же мне, нужно у вас разрешения спрашивать, чтобы повидаться с сестрой?

«С сестрой?». Волков вообще положил вилку и нож на тарелку. Сестрой она Брунхильде быть не могла, так как графиня числилась Волкову «сестрой», а Агнес была ему «племянницей». Но даже если она и называла Агнес сестрой, то… Он внимательно глядел на графиню, желая слышать пояснения:

– И как же поживает ваша «сестра»?

– Прекрасно поживает, ест на серебре, нужды точно не ведает, при всех лучших домах ей рады, со всеми попами в городе дружна.

– С попами, значит, дружна? А как же вы… Вы с нею ранее, если мне не изменяет память, на дух друг друга не переносили.

– Ой, – графиня махнула рукой, – дуры были, то всё детское. Сейчас она мне рада была, принимала меня как родную, знакомила меня с местными сеньорами.

– Даже так? То есть всё у неё в порядке?

– Да, всё у неё хорошо; раньше она на крысёнка была похожа, теперь же одна из первых красавиц Ланна. И не бедная к тому же.

– Не бедная? – Волков удивлялся всё больше. Он не видел Агнес уже года три, она же почти не донимала его письмами. Редко писала дяде, что у неё всё в порядке. Денег не просила ни разу, и то ладно.

– Да уж не бедная. Карета богаче моей, посуда богаче моей, дом хорош, перстней и прочего золота не знает куда надевать, даже мне подарила одну безделушку.

– А герцогу что же вы сказали, когда отъезжали? Или вы ему и не говорили о том?

– Говорила. Так и сказала, что еду к сестре Агнес Фолькоф в Ланн. Повидать, дескать, хочу.

– Вы к Агнес не за деньгами ли ездили? – генерал режет мясо, а сам смотрит на графиню. Он знает, что связывает Брунхильду и Агнес.

– Да нет, – врёт та, – просто по-родственному встретилась.

Но он видит, когда она ему врёт; она, конечно, хитра, но генерал к её бабьей хитрости уже приспособился.

«Зелье просила, – догадывается он. – Тот самый приворот, который изготовляла Агнес и который помогает ей удерживать при себе герцога. А ездила – просила, потому что денег нет, чтобы купить; совсем, видно, плохо у графини с деньгами. Надо её выручать по мере возможности».

А потом госпожа фон Мален начала собираться обратно в Вильбург, а перед дорогой пошла за ширму и, справляя малую нужду, из-за ширмы говорила:

– Поеду. Устрою вам приём в городе, чтобы как вы вошли, так колокола звонили и бюргеры шли вас встречать. Денег немного на то уйдёт, но дело будет нужное, герцог обязательно заметит, как вас встречают. А после я устрою вам пир с музыкантами и танцами в ратуше. Люди из городского магистрата дружны со мной.

Это была очень хорошая мысль. Въехать в город победителем и отпраздновать триумф ему бы не помешало.

– Так и сделайте; что потратите, я вам всё возмещу, – заверил графиню генерал.

Она вышла из-за ширмы, поправляя юбки, потом подошла к нему и на прощание поцеловала прямо в губы.

– Всё, прощайте, братец, ночь скоро, поеду я.

Но он не выпустил её из объятий после поцелуя, напротив, полез за лиф платья, освобождая из-под ткани её груди, и красавица сразу всё поняла и попыталась вырваться.

– Ой, только не начинайте! Не позволяю я вам! Довольно! Уже вы меня брали сегодня, остановитесь!

Но Волков уже тащил её в спальню к кровати, крепко хватая её за зад и подталкивая: не болтай, иди давай.

– Ой, господи, да пустите же, ехать мне пора. Ах, вы так не куртуазны, братец, разве же так добиваются у дам благосклонности, – говорила красавица, всё ещё надеясь вырваться, уйти.

Но генерал не слушал её причитаний, а уже ставил графиню на край кровати на колени, лицом от себя, и задирал ей юбки, уже любовался и трогал её прекрасный, хотя уже не такой стройный, как прежде, стан.

– Меня мой Гюнтензау под дверью уже столько ждёт! – причитала она, в