Он снова вернулся к прерванному разговору.

— Таким образом, нам теперь необходимо выяснить, когда люди из вашей деревни видели Волси в последний раз и в каком направлении он ушел, чтобы потом обнаружить этот затерянный город, — сказал он Чель.

Искать источник инфекции в море тропических джунглей? Это было не совсем то, на что он надеялся, но ничего другого не оставалось.

— Но как я уже сказала, там нет телефона. А почта идет неделями. Мы говорим о месте в самых глухих лесах.

— Тогда мы отправим туда самолет.

— А разве власти Гватемалы уже согласились с вами сотрудничать?

При том что тысячи людей уже были инфицированы здесь, убедить кого-то даже в самих Штатах, не говоря уже о Гватемале, что отправка группы в джунгли на поиски затерянного города — это хорошая идея, было почти невозможной.

— Вычислите более точные координаты, и мы заставим их согласиться, — сказал Стэнтон.

— Сделаю все, что смогу, — отозвалась она.

— Не сомневаюсь в этом, Чель! — Он впервые назвал ее по имени и произнес его точно так же, как она представилась ему при знакомстве: слегка преувеличенно смягчив последний звук и как будто удвоив его. А потому Стэнтон на секунду даже чуть испугался — она могла решить, что он ее передразнивает.

Но она лишь сказала:

— Я скоро перезвоню, Габриель.

На океане внезапно поднялся ветер, и теперь восходящее солнце вынуждено было пробиваться сквозь пену над волнами. К тому моменту, когда они закончили разговор, солдаты береговой охраны уже посадили нарушителей карантина в свой вертолет и улетели. Только малыш со стеклянной крышей так и остался стоять на песке. Двое из местных членов «АА» с любопытством осматривали кабину и место пилота, вероятно, прикидывая, смогут ли поднять его в воздух сами.

Видя, как один из них запускает татуированную руку в окно, Стэнтон вдруг вспомнил о другом человеке. Он развернулся и поспешно двинулся вдоль дощатого променада. Металлические жалюзи на дверях и витринах магазинов были теперь вскрыты и свернуты вверх, подобно крышкам на банках с сардинами. Прежде автомобили на пешеходную набережную не допускались, но сейчас ему приходилось то и дело огибать брошенные здесь машины. Полугрузовой пикап пробил кирпичную стену, въехав капотом прямо внутрь одной из лавчонок. Пространство между настилом променада и пляжа почти сплошь покрывали десятки желтых футболок с нанесенным на них некогда популярным лозунгом: «Венеция. Здесь искусство и преступление неразделимы!»

Еще на подходе к офису «Шоу чудес» Стэнтон заметил какое-то движение. Это на ступенях беспомощно металась двухголовая игуана. Мародеры разбили стеклянную дверь, и животные разбежались.

В конце концов игуана вновь скрылась в глубине здания. Стэнтон вошел следом.

Внутри все подверглось разгрому.

Помещение провоняло формальдегидом, вытекшим из банок с законсервированными образцами. Мертвая двухголовая змея распласталась рядом с опрокинутым постаментом. Других зверей видно не было. Стэнтон бросился к двери маленького офиса за сценой. Ни Монстра, ни Электры он там не застал. Ноутбук, с которым его приятель никогда не расставался, был вдребезги расколочен, и его обломки усеивали поверхность стола, а на банкетке в углу лежала скомканная ветровка Монстра.

Чувствуя себя опустошенным, Стэнтон вернулся домой. Уже в прихожей начиналась полоса препятствий из оборудования и кабелей, подключенных к переносному генератору. Подставки для сушилок и центрифуги стояли прямо на полу кухни, мебель в которой кое-как накрыли полотнищами из целлофана.

Здесь же он нашел Дэвиса и Тэйн, допивавших остатки напитка из кофеварки, подключенной к тому же генератору.

— Где тебя носило? — поинтересовался Дэвис. — Решил заняться серфингом с утра пораньше? Или захотелось мороженого? Как я слышал, самые вкусные шарики с карамелью подают в кафе «Охладись-ка!».

Но у Стэнтона его попытки шутить не вызвали никакого отклика.

— К нам, часом, никто не заходил в мое отсутствие, а?

Монстр знал, где живет Стэнтон. Вдруг, попав в беду, он решил…

Но Дэвис покачал головой.

— Ждал, что детишки придут клянчить сладости на Хэллоуин? Должно быть, это я выгляжу одетым как раз к случаю.

В самом деле, на нем сейчас была старая с прорехами рубашка и пара позаимствованных из гардероба Стэнтона широких слаксов цвета хаки, пока он стирал собственную одежду. И уж если Дэвис докатился до такого, это значило, что мир окончательно сошел с ума.

Стэнтон повернулся к Тэйн:

— С вами все в порядке?

— Да. Полностью готова выполнить свою задачу.

— Между прочим, — снова вмешался в разговор Дэвис, — у меня есть для тебя и хорошая новость. По-моему, антитела закончили свою работу быстрее, чем мы ожидали.

— Давай проверим, — оживился Стэнтон.

Установленный в столовой мощный электронный микроскоп требовал столько энергии, что его подсоединили к отдельному генератору. Стэнтон приник к окулярам. После того как они заразили усыпленных мышей ФСБ, выработанные зверьками антитела поместили в тестовую пробирку с носителями ФСБ, и полученные результаты оказались просто поразительными. На каждом из образцов можно было видеть, что мутация белков либо сильно замедлилась, либо полностью прекратилась.

Дэвис сделал жест в сторону Тэйн:

— Теперь ей осталось только ввести антитела в капельницы своих друзей и не быть при этом схваченной.

Единственное условие, которое поставила Тэйн, прежде чем согласиться на участие в эксперименте, заключалось в том, что первыми лечению должны были подвергнуться ее друзья и коллеги из Пресвитерианской больницы. Она сознавала, что подвергала их риску в случае, если бы антитела не сработали. Но еще яснее она понимала, что для них это был единственный шанс остаться в живых.

— Как скоро мы узнаем о результатах эксперимента? — спросила она.

— Если все сложится хорошо, эффект станет заметен через двадцать четыре часа, — ответил Стэнтон.

— А если нет?

Тут уж не мог удержаться от реплики Дэвис:

— Не знаю, как поступите вы, янки, но, если у нас ничего не получится, лично я постараюсь любыми путями сбежать из этой проклятой Богом страны.

Свою цитадель эти двое решили построить именно в горах Вердуго прежде всего из-за той священной ценности, которую придавали им индейцы тонгва — коренное население этих мест, обитавшее и властвовавшее в окрестностях нынешнего Лос-Анджелеса за тысячи лет до прибытия сюда первых испанцев. На участке площадью в двадцать акров, который они убедили окружной совет продать им во время жестокого бюджетного кризиса, он сам, его верховный жрец и постепенно разраставшаяся группа их последователей возвели пятнадцать незаметных издали небольших каменных построек, в каждой из которых могли поселиться четверо. Им удалось получить все необходимые разрешения, подружиться с туристами, регулярно совершавшими походы в эти края, и официально зарегистрироваться под видом независимой аграрной общины, расположенной в каких-то двадцати милях от города.