Пока шло совещание в комендатуре, группа капитана Авдеева перешла железную дорогу и начала сближение с улицей Восточной, откуда должна была выйти по Трудовой к административной зоне.

В это же время на пустую улицу Береговую заехал немецкий полуторатонный грузовик «Опель», ведомый Рогозой. Он встал у своего дома, зашел во двор, где его уже ждала группа Шелестова.

— Как обстановка в поселке? — спросил майор.

— Нервная. Немцы лишились трех взводов и шести бронетранспортеров. Сейчас все заведения закрыты, взводы СС ведут перестрелку. Против них довольно большой отряд партизан вышел, но не атакует. У хлебозавода тоже непонятка. Партизаны обстреливают гитлеровцев, но не наступают. Я видел, как с Западной, с места примыкания к ней Весенней ушел охранный взвод. Он отправился на юг, но куда, к окраине поселка, к эсэсовцам или к вокзалу, не знаю. Ну и взвод, который стоял на вокзале, там и находится.

— А где главари немцев?

— Черт их знает. Наверное, комендант у себя, ротные во взводах, бургомистр в управе, Калач тоже где-то в административной зоне. Что дальше, майор?

Шелестов объяснил, что собирается сделать.

Рогоза кивнул и сказал:

— Добро, тогда прошу в кузов, на пол, чтобы из-за бортов видно не было. Плохо, что из оружия у вас только «ТТ». Могли бы и автоматы в отряде взять.

Сосновский похлопал Рогозу по плечу и проговорил:

— Ты, Ефим, довези нас до административной зоны, а там мы и с «ТТ» управимся.

— Без проблем. Да, а чего потом мне и Грише Зайцеву делать?

— Вам обязательно надо уходить из поселка. Но вместе с нами спокойнее будет. Подвезешь нас к центру и двинешь обратно. Ждите нас.

— Слушаюсь, товарищ майор!

— И правильно, Ефим, делаешь. Умных людей всегда надо слушаться.

Офицеры группы поднялись в кузов, легли на пол, приготовили к бою пистолеты «ТТ» и гранаты.

Рогоза вывел грузовик с Береговой на Мещанскую и медленно двинулся к площади Свободы. Стрельба не умолкала. Офицеры различали грохот пулеметов. На улице никого не было. Местные жители попрятались, немцы находились на позициях.

Проехав площадь, Рогоза свернул в административную зону. Это был участок асфальта с редкими клумбами, где раньше находились райком, исполком, отделение НКВД и военкомат. У комендатуры стояли два полицая, столько же у управы.

Грузовик встал посреди площадки.

К нему тут же двинулся полицай от управы.

— Рогоза, твою мать, ты чего забыл здесь на своем драндулете?

Ефим через окно ответил:

— Подарки вам привез.

— Какие на хрен подарки? Неужто не знаешь, что творится у поселка?

— У поселка ерунда, а вот тут… — Он не договорил.

В кузове поднялись офицеры. Прогремели четыре выстрела «ТТ», полицаи повалились на асфальт.

— Вот вам и подарки, — с усмешкой проговорил Рогоза.

Офицеры спрыгнули на площадку. Водитель резко развернул машину и повел ее обратно. Из отделения полиции выбежал еще один человек и попал под колеса. Машину подбросило, она переехала незадачливого карателя.

— Твою мать! — Рогоза сплюнул в окно. — Куда ты бежал, придурок? Но по делу.

Он вывел машину обратно к площади, проехал немного по Мещанской и проулками двинулся на Береговую.

Офицеры подбежали к крыльцу комендатуры. Один из полицаев был ранен, это Буторин специально стрелял не на поражение.

Майор схватил его за грудки.

— Жить хочешь, сволочь?

— Да, только помогите. Нога у меня…

Конечность у полицая была прострелена.

— Помогу, но сначала быстро отвечай, сколько и где охрана?

— Тут, на улице, четверо было. Внутри пятеро. Один из них под машину попал. Еще в отделе полиции находится заместитель Калача Степан Лыкин. Помоги, будь человеком, больно.

— Человеком, говоришь? На вопросы отвечай! Потерпишь, кто из начальства в комендатуре?

— Так это…

Из окна полицейского отдела ударил винтовочный выстрел. Пуля царапнула плечо Сосновского, тот в ответ дважды выстрелил в окно. Наружу вывалилась винтовка, внутри раздался вскрик.

— Ты как? — спросил у Сосновского Шелестов.

— Да ерунда, царапина, а вот убил ли полицая или ранил, не знаю.

— Быстро проверь, только аккуратно.

— Да, командир. — Сосновский пробежал к отделу, тут же вернулся и доложил: — Полный порядок, сдох заместитель Калача.

Шелестов повернулся к раненому полицаю:

— Ну?..

— Так, комендант Бонке, командиры рот, охранной и СС, бургомистр и Калач. Там совещание было. Калач выходил уже, но потом опять пошел наверх, наверное, забыл чего-то.

— Значит, все начальники у коменданта?

— Получается так. Помогите мне, я все сказал.

— Конечно. — Шелестов взглянул на Сосновского. — Помоги ему, Миша.

— Понял.

Капитан выстрелил полицаю в голову.

— Внутри охрана из четверых полицаев, не считая Калача, — сказал Шелестов. — Начальство на втором этаже. Врываемся в здание и валим полицаев. Они наверняка в холле. За мной!

Майор оказался в холле, увидел двух полицаев на лестнице и крикнул:

— Ложись! Укрыться!

Как только его бойцы упали на пол и откатились к столбам-опорам, он метнул «Ф‐1». Мощный взрыв потряс все здание.

Выстрелы «ТТ», заглушенные двигателем грузовика, Бонке и его подчиненные не слышали, но когда рванула «Ф‐1», все подскочили со своих мест.

— Что это? — завизжал бургомистр.

Калач достал свой «ТТ». Он должен был бы проверить посты охранения, но делать этого не стал, из кабинета не вышел. Здесь ценности еврея. Оставлять их без контроля сейчас никак нельзя. Бонке наверняка готов пойти на любую подлость, лишь бы завладеть всем, а до этого прибить его, Калача. Но он не сможет этого сделать, если быть рядом с ним.

— А вот и диверсанты, — проговорил начальник полиции с пистолетом в руке.

— Какие к черту диверсанты, откуда? — вскричал Бонке.

— А вы еще не поняли, герр гауптштурмфюрер? Это партизаны вышли к поселку. А не наступают они потому, что имеют цель оттянуть на себя все боевые подразделения, которые остались в гарнизоне. Нам была вброшена дезинформация, и мы ее проглотили.

— Но это ты привел перебежчика.

— Я этого не отрицаю. Рогоза с Зайцевым еще ой как пожалеют о том, что они содеяли. Успокойтесь, господа. Диверсантов много быть не может, это не Минск. Надо срочно перебросить сюда охранный взвод и мотоциклистов от вокзала.