Массовое переселение из сельской местности также означало общую трансформацию стиля жизни и трудовой деятельности. За два десятилетия, с 1951 по 1971 год, Испания изменилась гораздо больше, чем за предыдущие сто лет. Городское население выросло вдвое в сравнении с темпами общего демографического роста. В 1960 году 38% населения жило в 8 самых густонаселенных провинциях Испании; в 1980 году таких стало 50%. Массовое скопление населения на побережье Средиземного моря, в ущерб остальным регионам, — отличный пример нестабильного роста и отсутствия координации с другими отраслями экономической деятельности. 2,5 млн. туристов посетили Испанию в 1955 году, а к 1973 году эта цифра увеличилась до 34,5 млн. Затем два года число туристов составляло 30 млн., потом снова выросло до максимума — 43 млн, в 1984 году, намного превысив численность местного населения. Прибыль от этого источника удвоилась с 1979 по 1985 год, превзойдя доходы от средств трудовых мигрантов и капитальные вложения из-за рубежа, вместе взятые.

БЫСТРЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

Путь Испании к индустриализации и модернизации вымощен телами «заложников удачи». Учитывая политические особенности режима, казалось маловероятным, что однажды удастся организовать эффективный контроль над этим массовым и неорганизованным перемещением человеческих и экономических ресурсов; государство могло освоить лишь незначительную часть этих ресурсов. Доходы государства между тем росли. В 1974 году его доля национального богатства равнялась всего 13%, тогда как в других европейских странах она составляла от 35 до 40%. Очевидно, что правящая элита не была готова к обложению налогами самих себя или своих сторонников. Государство не могло, таким образом, существенно увеличить доходы и осуществлять долгосрочные вложения в инфраструктуру страны; доходы поступали преимущественно от низших слоев общества через косвенное налогообложение — в 1974 году, к примеру, такое налогообложение обеспечивало 60% национального бюджета. Иными словами, государство испытывало недостаток в ресурсах, чтобы играть положительную роль в экономическом развитии страны, не говоря уже о перераспределении доходов.

Во все более конкурентоспособной и высокотехнологичной Европе Испания в конце долгого и непрерывного периода количественного роста еще тратила на образование и научные и технические исследования гораздо меньше средств, чем ее торговые партнеры. Высокий уровень зависимости, который и сделал возможным рост, упорно не снижался. Совсем наоборот. Восемнадцатого января 1979 года газета «Эль Пайс» опубликовала коллаж: карта Испании с такими названиями, как «Форд», «Дзанусси», «Рон-Пулен» и «Сименс». Ниже была подпись: «Десятая в мире промышленная держава». Всемирный банк предвидел, что такова будет цена, которую придется заплатить за развитие и модернизацию. Но высокая стоимость будущего Испании как социально и экономически сбалансированной, независимой и суверенной страны не учитывались «пророками роста», которые играли важную роль в развитии Испании не столько тем, что сделали, сколько тем, что перестали делать после самодостаточности первых лет режима Франко. Критики же импортной модели роста с самого начала утверждали, что страна будет развиваться, несмотря на политическую модель.

Когда стало ясно, что государству не удается обеспечить упорядоченный и стабильный рост и оно не намерено расширять границы политической активности населения, глубоко укоренившееся и продолжавшее тлеть социальное и региональное напряжение снова проявило себя, в результате чего последнее десятилетие правления Франко ознаменовалось вереницей промышленных локаутов, забастовок, демонстраций и уличных беспорядков. В том, что касалось власти, правительство Франко не демонстрировало ни малейшего желания ослабить свои идеологические «тиски». Все выступления рабочих и даже трудовые споры считались политическими и потому являлись преступлением против государства, следовательно, сурово карались по статье 222 уголовного кодекса. Режим действовал жестко и бескомпромиссно (военное положение, чрезвычайное положение, полицейские рейды, приводившие к гибели людей), жестокость и насилие нарастали.

Помимо трудовых споров и промышленных конфликтов центру то и дело приходилось подавлять сепаратистские настроения в провинциях. Культурные и политические репрессии в Каталонии не заставили каталонцев пожертвовать самобытностью и стремлением к административной автономии. За годы роста Барселона стала самым крупным издательским центром Испании, что имело важные последствия для всего испаноязычного мира. Каталонская церковь продолжала поощрять культурное развитие и сделалась постепенно средоточием интересов Каталонии. С 1966 года и провинция басков начала добиваться автономии наподобие той, какую обрела на краткий срок в годы Второй мировой войны. С этой провинцией обошлись еще суровее, чем с каталонцами; Франко назвал их «территориями изменников». ЭТА, баскское сепаратистское движение (Euzkadi ta Askatasuna — Страна и свобода басков) стало оказывать вооруженное сопротивление диктату Франко, пользуясь широкой поддержкой как в Стране басков, так и в других регионах Испании. В 1970 году знаменитый процесс «Бургос против ЭТА» вызвал осуждение многих стран мира, и правительству пришлось в очередной раз ввести чрезвычайное положение в Гипускоа на полгода. Даже католическая церковь отреклась от режима Франко и добивалась отделения церкви от государства.

УХУДШЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Мировая экономическая ситуация также не помогала. С 1972 года произошло повышение цен на основные потребительские товары, а рост цен на нефть с октября 1973 года и рецессия на международном финансовом рынке оказали значительное влияние на испанскую экономику. Слабая промышленная основа, ограничения недавнего прошлого и высокий уровень зависимости от энергетических ресурсов из-за рубежа делали Испанию особенно уязвимой. Мировая рецессия поразила те самые секторы промышленности, в которых Испания достигла наибольших успехов. Инфляция увеличилась с 17% в 1974 году до 26% в 1977 году; безработица существенно выросла за счет возвращения домой трудовых мигрантов, которых депрессия превратила в нежеланных гостей за рубежом. От стремительного, казавшегося беспредельным роста и очевидного процветания Испания вновь скатилась к ситуации, когда ежегодный прирост ВНП составлял от силы 1%. При этом сомнения в политическом будущем страны по темпам роста опережали инфляцию. Учитывая обстоятельства, представлялось очевидным, что никакой кабинет не сумеет исправить положение в экономической сфере. Министры финансов менялись как перчатки в 1973-1977 годах, были приняты восемь программ спасения, но все они провалились.

Пока Франко был жив, все зависело от самого диктатора и его окружения. Несмотря на социальные и экономические перемены, которые преобразили страну, базовые структуры государства оставались неизменными. Впрочем, и авторитарный режим иногда поддавался давлению: в 1966 году новый закон о печати определил государство как «органическую демократию», а в 1969 году, надеясь привлечь монархистов, Франко официально объявил Хуана Карлоса преемником главы государства и будущим королем Испании. В итоге Хуан Карлос стал «помазанником Франко», удостоенным сомнительной чести править в соответствии с воззрениями победителей в гражданской войне. Обычно крайне осмотрительный, дон Хуан Карлос публично поблагодарил диктатора. Ныне его поведение выглядит как осторожное прощупывание почвы для перехода от диктатуры к демократии; однако в ту пору мнимое раболепие перед генералиссимусом принесло ему прозвище дон Франкарлос.