Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В лесу не гадить! – Легкий смех проносится по толпе. – Собаки будут кататься в вашем говне!
Ровно в 6:40 утра, после язвительного приветствия двух ведущих, подшучивающих над участниками забега, в тот момент, когда рассвет спускается на мягкие холмы вокруг нас, стартовый колокольчик звонит несколько раз. Без особых фанфар бегуны выходят на дорожку под огромной надувной аркой с надписью «Финиш». Через несколько часов на арку будет наброшена белая простыня с надписью «Финиша не будет». Черного юмора в знаменитых забегах Лаза предостаточно.
Семьдесят два участника, прошедшие квалификацию и желающие быть здесь сегодня, направляются к первой части дистанции. Тропа в лесу составляет примерно 6,45 километра; нужно прибавить к этому около 0,25 километра бега по дороге на каждом круге, чтобы выполнить требование дистанции – 6,7 километра по кругу. (Такая длина выбрана не случайно: через двадцать четыре часа участники гонки пробегут ровно 100 миль (161 километр).) Это захватывающе. Почти сразу, покинув стартовый загон, бегуны рысью спускаются по дороге, возвращаются через стартовую площадку и уходят в лес, а рассвет проникает к ним сквозь остатки листвы. Это также означает, что все бегуны должны пробежать мимо своих стульев, прежде чем снова попасть в лес, – эта ловушка приведет многих к поражению в эти выходные. Мы подбадриваем их при каждой возможности, а когда первый круг пройден, начинаем наблюдать. Мы ждем, когда они вернутся.
Я выросла в семье, где было много бегунов. Мой отец, его братья и мой дед были бегунами, а отец продолжает бегать и по сей день. Когда я училась в школе, мои колени уже были разбиты от балета, что не помешало мне танцевать, но определенно мешало серьезно заняться бегом. Мои чрезмерно развитые квадрицепсы слишком сильно давили на растущие колени, и сухожилия надколенников остались заостренными и окостеневшими от нагрузки. Это оправдывало мою неспособность или нежелание продолжать семейную традицию. Иными словами, хотя особые предпочтения в болезненных увлечениях склонялись к более артистическим занятиям, я все равно выросла, слушая захватывающие истории о бегунах.
Мой дед был одним из первых бегунов трусцой во Флориде в 1950-х годах, и вид его регулярного и, казалось бы, бесцельного бега настолько беспокоил его сограждан, что местная газета опубликовала статью о нем, чтобы уменьшить количество экстренных вызовов, поступавших по поводу странного бегущего человека. Мой отец в возрасте шестидесяти трех лет в качестве подарка самому себе на пенсии преодолел все 3250 километров Аппалачской тропы за раз – от Джорджии до Мэна.
Когда в возрасте шестидесяти одного года моей матери одновременно заменили оба колена, она так быстро оправилась от операции, что ее выписали прямо из больницы домой, и она не нуждалась в плановой стационарной физиотерапии. Моя сестра – пловчиха на длинные дистанции, она преодолевает целые озера, опираясь только на ровное дыхание и широкие плечи. Моя дочь пробежала свои первые пять километров в возрасте семи лет, когда я освещала забег в Big’s, и звонила мне сказать, что она в восторге от того, что преодолела финишную черту спринтерским бегом, как я учила ее всего за год до этого.
Я хочу сказать, что принадлежу к роду здоровых, активных людей, которые не расслабляются и не отдыхают. Разбросанные по дому журналы «Мир бегуна», биографии Префонтена и помятые нагрудные значки бегунов в рамке пленили мое детское воображение. В какой-то момент в раннем детстве (это было рано, потому что не могу вспомнить себя) я запомнила легенду о марафоне, большом забеге; в одном из таких, как я узнала, участвовал мой отец. Я мало что знаю о марафонах, кроме этой истории. Версия, которую рассказывали мне, гласит, что греческого бегуна послали за сорок километров из Марафона в Афины с вестью о победе, и он отнес весть, а затем упал замертво. Это, конечно, была обескураживающая история о хобби отца, но я помню, что испытала скорее благоговение, чем страх.
Я хранила эту историю, не подвергая ее сомнению, в своем сердце в течение нескольких десятков лет, как детские сказки и заблуждения не поддаются проверке до самой взрослой жизни. (Например, моему парню было сорок лет, когда он узнал, что пони не вырастают в лошадей.)
Только когда я приехала на Big’s, мне пришло в голову почитать о возникновении марафона. Оказалось, что история, которую знаю я и многие другие люди, неверна.
Истории разнятся, но, согласно греческому историку Геродоту, во время Марафонской битвы в конце лета 490 года до н. э. бегун по имени Фидиппид отправился из Афин в Спарту, чтобы попросить помощи, а не трубить о победе. Затем он развернулся и побежал обратно в Афины, чтобы сообщить новость о том, что помощь не пришла.
Вот где история становится интереснее: он не только НЕ УМЕР, как гласит легенда, но и пробежал расстояние, намного превышающее сорок километров современного марафона[7].
Нет, в своем историческом походе Фидиппид пробежал около четырехсот километров, потому что это была его работа. (Это расстояние, как оказалось, почти точно соответствует рекорду дистанции, установленному здесь, на Big’s, – это поразительный четырехсоткилометровый пробег Йохана Стина, который в 2018 году сражался за победу с Кортни Даувальтер.) Фидиппид был дневным гонцом, также известным как гемеродром, афинский военный курьер. Его работа заключалась в обеспечении связи между городами, причем быстрой связи. Огромное расстояние и гористая местность между двумя греческими городами делали конные путешествия непрактичными. При сегодняшних удобствах, таких как телекоммуникации, энергетики и удобная обувь, легко подумать, что бег на сверхдальние расстояния – просто развлечение для современной эпохи, но это не так. На самом деле люди настолько хорошо приспособлены к бегу, что появление этой способности миллионы лет назад могло быть одной из тех вещей, которые сделали нас такими, какие мы есть сегодня.
Позвольте мне объяснить.
Оказывается, люди приспособлены к выносливости, как немногие другие млекопитающие. Некоторые исследователи предполагают, что именно бег помог нам стать анатомически современными людьми. Примерно через два с половиной – три миллиона лет после того, как древние родственники человека стали двуногими, что-то произошло. Насколько мы можем судить по ископаемым останкам, начал появляться набор физических характеристик, которые