— Вы едете сегодня на вечер к Вейнскоттам? Сегодня день рождения Сюзанны. Вы знакомы с Сюзанной? — оживленно спросила Леанна.

— Нет, я с ней не знакома, но Бретт сказал, что мы поедем. — Сторм с чувством облегчения повернулась к Питеру, который поставил на стол поднос. — Бретт уезжал из города на несколько дней, но сегодня он вернется. — Разливая лимонад, она ощутила последовавшее за ее словами напряженное молчание. Она передала Леанне и ее матери бокалы, испытывая нарастающее чувство беспокойства. Уж слишком они были довольны собой.

— О, Бретт уже вернулся, — радостно объявила Леанна. — Мы его видели сегодня днем.

В предчувствии чего-то ужасного, Сторм осторожно поставила свой бокал, деланно улыбаясь.

— Он поднимался по ступенькам хорошенького белого домика с очаровательным частоколом. Тридцать три по Саттер-стрит, — весело сказала Леанна.

Сторм вдруг почувствовала тошноту — в это мгновение весь ее мир рухнул.

— Как великодушно с вашей стороны, милая, позволять Бретту иметь любовницу, даже не скрывая этого, — сладким голосом пропела Элен Сен-Клер. — Конечно, так уж устроен мир: у всех мужчин есть любовницы.

— Ну, когда я выйду замуж, у моего мужа любовницы не будет, — скачала Леанна. — И у Гранта Фарлейна нет любовницы. Но разве это не странно, что Бретт, вернувшись из поездки, поехал сначала к ней, а не к вам?

— Бретт волен поступать как ему угодно, — отрезала Сторм, боясь, что вот-вот разразится слезами. — Мы собираемся аннулировать брак. — Она так разозлилась, что нарочно сообщила об этом, зная, что через несколько минут после ухода гостей эта новость облетит весь город, и тут же спохватилась, не зашла ли она слишком далеко. Она с трудом могла дышать.

— Аннулировать! — ахнула Элен. — Да, вот это действительно новость!

Через несколько минут они ушли, причем Элен не забыла заботливо заметить, что Сторм неважно выглядит, и посоветовала ей прилечь. Сторм сумела проводить их до парадной двери, после чего очутилась снова в гостиной. Ничего не видя, она уставилась через застекленные двери на прелестный сад с его буйством розового и фиолетового, белого и желтого.

— Я не буду плакать, — сказала она. Она уже знала о существовании Одри, так почему же ей так ужасно больно, словно от смертельной раны? Ездил ли он вообще в Сакраменто? Боже милостивый! Что если все эти три дня он провел с ней?

Одинокая слезинка медленно скатилась по ее щеке.

Сторм понятия не имела, долго ли она стояла уставясь в стеклянную дверь, но, когда открылась и закрылась дверь гостиной, она даже не глядя почувствовала его присутствие. Она не обернулась, даже когда он тепло и нежно окликнул ее:

— Сторм.

Словно приласкал.

Сторм продолжала смотреть в сад, стараясь справиться с этой ужасной болью. Она сосредоточила взгляд на розовых азалиях, на фиолетовых гибискусах. Она снова услышала свое имя, на этот раз произнесенное не так нежно, с некоторой досадой. Она не шевельнулась. Уйди, молча умоляла она, только уйди.

Она услышала его приближение и застыла. Он рывком повернул ее лицом к себе.

— Я очень тронут, что вы так рады меня видеть, — угрюмо произнес он.

— С чего бы мне радоваться, по-вашему? — злобно проговорила она. Он уставился на нее:

— В чем дело?

— Мне надо одеться к вечеру, — сказала она, пытаясь освободиться.

Он удержал ее:

— Нам нужно выехать не раньше семи. Она избегала его взгляда.

— Мне нужно принять ванну и вымыть волосы. Пожалуйста, отпустите меня.

Он все еще не отпускал ее, и она вцепилась ему в запястье.

— Не трогайте меня, — выкрикнула она, не в состоянии вынести мысли о том, что еще совсем недавно его руки касались тела другой женщины. Он сразу же отпустил ее, и Сторм выбежала из комнаты. Взбегая по лестнице, она ощущала спиной его взгляд.

Бретт чувствовал себя обиженным, что было просто нелепо. Он горел желанием ее увидеть, а ей это было абсолютно безразлично. Он не испытывал чувства обиды с тех пор, как мальчишкой жил на отцовской гасиенде, да и то только в первый год. Он был очень уязвим и всегда насторожен, не зная, чего ожидать от человека, который забрал его от матери. Осторожность оказалась не напрасной. После этого он научился никогда не обижаться на надменность и пренебрежение. Он научился подавлять чувство обиды, превращая его в гнев и жажду мести.

И то, что он сейчас испытывал, ему не нравилось, нисколько не нравилось. Это чувство слишком живо напоминало ему о тех днях, и все это только потому, что он с нетерпением ждал встречи со своей женой.

Неужели она все еще злится из-за его решения насчет брака? Ей просто придется примириться с этим, и он знал, что так оно и будет, как только он переспит с ней. Тогда она более чем примирится, он уверен в этом. Разделенная ими страсть переменит ее отношение, и он чувствовал, что эта страсть очень долго не угаснет. К тому времени Сторм станет старше, и они даже смогут стать друзьями. У них будут дети, и это еще сильнее свяжет их. Почему, черт побери, она не может вести себя разумно?

Бретт решил позволить ей дуться и не обращать внимания на ее неприязнь. Ему не терпелось сообщить ей, как великодушно он поступил, отказавшись от своей любовницы, но теперь он решил, что скажет только тогда, когда она это заслужит, — и кто знает, когда такое может случиться. Он был раздражен, и прежнее блаженное настроение исчезло.

Но когда несколькими часами позже она сошла вниз, он — понял, что ради обладания ею он готов перенести любое раздражение, и еще — что он не просто увлечен, а одержим ею. В своем золотистом платье с глубоким вырезом она выглядела принцессой из волшебной сказки — нет, скорее богиней, Венерой, сходящей на землю к ним, простым смертным. У него перехватило дыхание. «Сегодня, — подумал он, — я наконец-то овладею ею». И, судя по ее застывшему лицу, это будет не просто.

Но он был умелым соблазнителем.

Она молча остановилась у подножия лестницы. Таких синих, почти фиолетовых, глаз он в жизни не видел. Их взгляд был вызывающим. Он улыбнулся, переводя дух, и взял ее руку.

— Вы выглядите изумительно, — искренне воскликнул он, повернул се руку и поцеловал ладонь, касаясь нежной кожи кончиком языка. Когда он поднял голову, то увидел, что она смотрит с каменным видом. Он понял, что ему предстоит нелегкая задача. — Идем?

Она не ответила.

В экипаже она вела себя так же высокомерно.

— Рассказать вам о моей поездке? — вежливо спросил он. Сегодня ее волосы были забраны наверх и мягкими локонами уложены на макушке, и ему захотелось вытащить шпильки, одну за другой, и распустить их. Он представил, как она возлежит на нем и его укрывает каскад ее волос. За эротическими мыслями последовала острая физическая реакция.