Получив от меня ключи от машины, Пайк уехал.

Мы с Карен Ллойд с минуту стояли в полной тишине.

— Питер выдвинул хорошую идею, — сказал я.

Она молча покачала головой.

— Будет разумно убрать Тоби со сцены, — продолжил я. — И Питера тоже. У вас будет больше возможностей для маневра.

— Если бы он действительно хотел помочь, то мог бы просто уехать. Ему не нужен Тоби. Обычная трепотня Питера Алана Нельсена. Питер всегда хотел, чтобы все было так, как его левая нога пожелает.

— Карен, подумайте хорошенько. Они угрожают вашей жизни. Они фактически похитили вашего сына. Ваше желание избавиться от Питера может слишком дорого вам обойтись. Неужели вы сами этого не понимаете?

Она вздохнула, скрестила руки на груди, присела на выступ камина и наклонилась вперед, коснувшись локтями колен. Она бросила на меня быстрый взгляд, потом опустила глаза и сжала ладонями виски, словно боялась, что у нее сейчас лопнет голова.

— Я не сумасшедшая. Не сумасшедшая. Не сумасшедшая.

— Конечно. Вы просто напуганы, но пугает вас вовсе не Чарли Де Лука, хотя бояться нужно именно Чарли.

Она покачала головой и закрыла глаза:

— Я слишком устала, чтобы спорить.

— Это ваш дом. Вы приобрели диван и стол, а также дрова для камина. Вы получили кредит на машину. Вы покупаете одежду для Тоби и обеспечили хорошую жизнь для своей семьи.

Она снова молча покачала головой.

— Но появился Питер, и вы боитесь, что прежней жизни уже не будет. Вы станете женщиной, которая была женой Питера Алана Нельсена, а Тоби станет сыном Питера.

Она перестала качать головой.

— Вы боитесь потерять себя.

Две слезинки появились в уголках ее глаз и сбежали по щекам.

— Ты сукин сын.

Возможно, она обращалась ко мне… или к кому-то другому.

— Не думайте о Питере. Думайте о Чарли. Именно Чарли должен беспокоить вас в первую очередь. Чарли может причинить вам с Тоби гораздо больше вреда, чем Питер.

Она стерла ладонью слезы, но глаз не открыла.

— Думаете, я глупая?

— Нет.

— Это звучит так глупо, когда человек боится себя потерять. Это проявление слабости и глупости, но я не хочу походить на этих чокнутых феминисток, о которых пишет «Космополитен». Я не хочу быть слабой. И не хочу быть глупой.

Я пожал плечами:

— Гордость не имеет гендерных различий. Она свойственна всем людям.

— Я вице-президент банка. У меня есть лицензия для работы с недвижимостью, я сертифицированный финансовый аналитик. Я дважды была президентом АРУ и вице-президентом местного отделения Ротари клуба. — Слезы потекли быстрее.

— Угу.

— Я дипломированный специалист. Я мать Тоби Ллойда. И не хочу это терять.

— Нет, ни в коем случае.

— Не хочу терять свое «я».

— Я вам этого не позволю.

Карен открыла глаза и посмотрела на меня.

— Спасение чужого «я» — мое самое сильное место, — заверил ее я.

Она снова вытерла слезы и закрыла лицо руками. Похоже, мне не удалось ее убедить.

Я вытер бумажными полотенцами пол, кинул их в пластиковый мешок для мусора и вынес к мусорному баку возле гаража. Мне показалось, что с наступлением сумерек похолодало градусов на двадцать. Северный ветер заставлял ветви деревьев трепетать, мертвые листья неясными тенями метались по лужайке. Где-то далеко на востоке прогремел гром, зимняя буря перемещалась куда-то в сторону. Когда я вернулся в дом, Карен Ллойд уже пошла спать.

Я выключил почти весь свет в доме и прошел по коридору в комнату, которую занимали мы с Пайком. Спальня Карен Ллойд находилась в противоположном конце коридора, комната Тоби — напротив. Обе двери были закрыты, но я слышал, как каждый из них плачет в своей комнате. Мне ужасно хотелось постучать и сказать несколько слов утешения, но я ушел в свою комнату и закрыл дверь.

Ты делаешь все, что можешь, но ты не можешь сделать все.

Когда я проснулся на следующее утро, небо затянули тучи, а воздух был холодным, как лезвие охотничьего ножа. В любой момент мог пойти снег. Казалось, ты ощущаешь его физическое присутствие, чувствуешь, какой он тяжелый и влажный.

Тоби выглядел мрачным, а Карен — несчастной, и все больше молчали, готовясь к новому дню. Карен рано уехала в офис, я отвез Тоби в школу. Пайк остался дома дожидаться звонка Роланда Джорджа. По дороге в школу мы с Тоби не разговаривали, но, высаживая мальчика, я пожелал ему удачного дня. Он не ответил. Казалось, дурное настроение и ночные кошмары продолжали преследовать его и днем.

В девять сорок две позвонил Роланд Джордж. Я взял трубку в гостиной. Пайк воспользовался телефоном на кухне. Роланд Джордж сказал:

— «Ягуар», который вы видели, зарегистрирован на имя Уретро Мубаты, выходца с Ямайки. Приехал в США в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Четырнадцать приводов, две отсидки, нападение, вооруженное ограбление и все в таком же духе. Сейчас он в наркобизнесе.

— Да, послом доброй воли его трудно назвать.

— Угу. Он провел восемь месяцев в Райкерсе за хранение наркотиков с целью продажи и еще четырнадцать в Синг-Синге за попытку убийства. В Синг-Синге он попал в одну камеру с Хесусом Сантьяго, еще одним выходцем с Ямайки. Сантьяго свое отсидел, а Мубата получил условно-досрочное.

— Сантьяго занимался сутенерством?

— Точно. Интересно, где этот Мубата взял сорок тысяч на новый «ягуар», если работает помощником официанта в «Артуро тапас стэнд» в Джексон-Хайтсе.

— А что известно про Сили и полицейского? — спросил Пайк.

— Сили — нарк, проходит специальную реабилитационную программу в госпитале Сент-Винсент. Он мелкая сошка. Привлекался за всякую ерунду типа попытки угона и воровства — по мелочевке.

— Он в команде Де Луки?

— В досье его нет, но такое вполне возможно. Отвратный тип. Не раз проходил как соучастник разных преступлений. Впрочем, трудно сказать наверняка. В принципе, у Чарли Де Луки не может быть никаких дел с такими законченными нарками.

— Но и с офицером полиции у него тоже не может быть никаких дел, — заметил Пайк.

— Да уж. — В голосе Роланда появились металлические нотки. — Офицер, о котором идет речь, работает в системе безопасности аэропорта Кеннеди и не является агентом под прикрытием.

— Все понял, — сказал я и повесил трубку.

Тут в гостиную вошел Джо Пайк.

— Я так себе думаю, они готовят налет или угон. Что-то должно прибыть в аэропорт, — произнес он.