Ладно, твои доводы разумны. Но отодвинься немного, пожалуйста. Я ведь и правда навернусь. И тебя за собой потяну. Приятно будет валяться со мной в колючих кустах?

Я огляделась и резюмировала:

– Тут нет колючих кустов. Так что вполне.

Брови Ника поползли вверх. Видимо, не ожидал он от меня такого ответа. Я поняла, что ляпнула что-то не то, поэтому натянуто улыбнулась и потянула Ника дальше, к повешенному. А когда мы начали подходить и я заметила темное висящее пятно вверху, зажмурилась.

– Отпусти мою руку, я телефон достану.

– Нет!

– Ада! Я телекинезом не обладаю. – Напарник тяжко вздохнул. – Ладно, возьмись хотя бы за левую, а правую отпусти.

Я его послушала. И меняла его руки очень быстро, чувствуя, как учащается сердцебиение от страха. Ник кое-как сфотографировал висельника, а я старалась не коситься на труп. Когда закрыла глаза, мне стало еще страшнее, поэтому я решила оглядеть местность – кустики, березки. И у одного кусточка я увидела паренька. Полупрозрачного, покрытого дымкой. А вот и сам мертвяк…

– Ник, – нервно прошептала я.

– Что?

– Он на меня смотрит.

– Кто?

Ник увлеченно фотографировал висельника. Поэтому, наверное, сразу не сообразил, о ком я говорю, и никак не отреагировал. Любой бы в такой ситуации испугался от слов: «Он на меня смотрит».

– Мертвяк, кто еще!

Наконец-то, напарник удосужился обратить на меня внимание.

– Поговори с ним.

Я поджала губы. Но все же Ник был прав.

– Эй! – обратилась я к неушедшей душе. – Ты сам повесился? Или помог кто?

Мертвяк, чего я вообще не ожидала, стремительно приблизился ко мне смазанным пятном. Я даже отшатнуться не успела, как на меня покатилось амбре плесени и я начала падать в обморок.

Дышать было невозможно. Воздух просто кончился! Я задыхалась. Мне было страшно, я боялась, что умираю. И совсем не хотела умирать! Я только начала интересно жить! Да и Мусю, маму, бабушку, дедушку и братика оставлять не хотелось. И Ника тоже. Как же так? Что произошло? Как так получилось! Где я?

Глаза не видели. Перед ними была какая-то пелена. Где-то справа в шее начало невыносимо болеть. Шум в ушах не давал слышать, что происходит. Но в таком состоянии я пробыла недолго, начав отключаться. Бешеное отчаянье охватило меня. Почему так случилось?! Почему?!

Сквозь вату я начала слышать:

– А… А…

Что? Кто это говорит?

– … Ада!

Я открыла глаза. Видела я поразительно четко. Надо мной склонялся Ник, а рядом с ним стоял мертвяк, глядящий на меня жуткими глазами. Ну а сверху висел труп. Кошмарнее ситуации и не придумаешь! Но мне сейчас было плевать на какого-то висельника и мертвяка. Я, сев, накинулась на Ника с объятиями и принялась истерично рыдать. Пытаться что-то объяснить не стала. Мне казалось, что горло болело и не хотелось его напрягать. Ник успокаивающе гладил меня по спине и терпеливо ждал, пока я успокоюсь.

Вскоре истерика начала сходить на нет. Я только бесконтрольно периодически всхлипывала без слез. От земли потягивало холодом, от мертвяка запахом плесени, а от Ника теплом и чем-то терпким. Не видела, чтобы он использовал одеколон. Может, так пахнет его шампунь?

– Все хорошо, Ада, все хорошо, – услышала я бормотания Ника. – Все закончилось.

Отстраняться от него не хотелось, но я все же сделала это. Нужно что-то решать с висельником.

Ник заглянул мне в глаза. У него был такой нежный и одновременно испуганный взгляд, что мое сердце защемило. Я подавила очередной всхлип. А Ник заправил мне волосы за ухо. Да уж. У меня, наверное, тот еще видок. Красное лицо вкупе с глазами, волосы, спадающие на лицо и частично прилепившиеся к нему. Сейчас, наверное, я и впрямь была похожа на ведьму.

– Он показал мне свою смерть, – наконец-то сказала я, осторожно, оберегая горло. – Но ничего путного я не видела. Решила, что сама умираю.

Недобро покосилась на стоящего неподалеку мертвяка.

– Не мог нормально показать, убил тебя кто-то, или ты сам? Я ничего не поняла, к твоему сведению.

Но он меня проигнорировал. Гад! Как есть гад! Какой толк от него? Только напугал!

– Прости меня, – вдруг сказал Ник, приведя меня в недоумение.

– За что?

– Это ведь я сказал тебе поговорить с ним…

– Я бы и без тебя это сделала.

– Все равно… – Он взял меня за руки. – Прости!

Я улыбнулась:

– Я тебя не виню. Такова уж моя участь ведьминская. Ты тут не причем. Я сама выбрала этот путь. Сама ступила на путь магии, хотя могла как моя мама, бабушка и прабабушка не заниматься этим.

– То есть твои родственники тоже ведьмы?

– Да. Ведьмы. Но не колдуньи. И никак не развивали свои способности. Маме иногда снятся мертвые, предупреждают о чем-то. Или она может предсказать чью-то смерть. Но это бывает очень редко. Бабушка может исцелять, но использовала она это лишь с нами, своими внуками, детьми, а еще с мужем. Прабабушка, как и я, была сильно связана с Высшими Силами. Она по знакам от них понимала, что будет дальше и как ей лучше поступить, что из себя человек представляет чувствовала. И вообще из них трех она больше подходит под определение «ведьма».

– А твой братик? Он не… ведьмак?

Я покачала головой:

– Ни разу не встречала ведьмаков, если честно, и не слышала о них. Не знаю, существуют ли они. Чаще всего именно женщины занимаются магией, что уж говорить про ведающих? Лично мое мнение – мужчин-ведьмаков не бывает, или их очень-очень мало. Буквально один на десять тысяч магов. Чтобы быть ведьмой нужно тонко чувствовать мир.

– А мужчины на это неспособны, да?

Я пожала плечами:

– Не знаю. По крайней мере, те, кого я знаю – нет. Но у меня не так много знакомых-мужчин, чтобы я это утверждала.

– Ладно. Давай вставать с земли, простудишься. С тобой ведь сейчас все в порядке?

– Все хорошо.

Ник помог мне встать, и мы побрели к машине. Мертвяк глядел нам вслед. Я обернулась и пообещала ему, что мы вернемся. Мне почему-то казалось, что он очень хотел этого. Может, его впрямь убили? А может, он просто не помнит, что произошло?

До города оставалось несколько километров. Мы ехали по трассе молча, каждый думая о своем. Но как только мы увидели кучу обезображенных