Чуть в стороне спарринговались, как я понял, сильные бойцы, и за ними наблюдал коренастый тренер с потной лысиной и бровями, как у Брежнева, стоящий ко мне боком.

В глаза бросилось, что при отработке хука — короткого и резкого бокового удара — боксер недосгибает локоть, а бровастый тренер его не поправляет, словно отбывает время. Хотелось задержаться подольше, оценить уровень бойцов, но я побрел за директором. Не то чтобы я был хорошим боксером в той жизни, скорее напротив, но увлекался, да…

Сперва мы прошли по короткому коридору второго этажа (две двери справа, две слева), и директор показал мне выход на трибуны. Я ради интереса уселся в белое кресло первого ряда, отделенное от спортзала сетью. Нормальная видимость, удобно.

— Убирать здесь надо три раза в неделю, обязательно протирая все поверхности, включая стулья.

Затем были трибуны над боксерским залом. Я почесал в затылке и спросил:

— Так самого интересного не видно сверху.

Директор посмотрел на меня так же, как парень, когда я звал несуществующую гардеробщицу.

— Так ринг… видишь внизу желтый круг в красном круге? Это все поднимается на уровень трибун, огораживается…

Я чуть не сказал «охренеть», вовремя закрыл рот, и с губ сорвалось лишь:

— О… О-о-о!

Воображение нарисовало, как поднимается платформа, залитая светом прожекторов, как гремит голос ринг-анонсера и аплодирует публика.

В моем мире боксеры тренировались бы в неухоженном зале с плесенью на стенах — муниципальное же имущество. Вспомнились слова из учебника, что СССР обогнал Запад по уровню жизни, и утверждение перестало казаться смешным. Это только я нищеброд, кто честно трудится, тот получает достойные бонусы.

Но вскоре здравый смысл вернул меня на землю, сказал: «Саня, очнись! Зацени, какие площади тебе придется вылизывать! Как ты успеешь? Это же нереально!» Действительно, к концу рабочего дня я буду выпотрошенной тушкой, какие там вечерние тренировки и тем более — бои? А ведь зал нужно будет мыть после каждой группы, несколько раз в день!

Показав мне тренерские, Валериан Ираклиевич наконец открыл мою подсобку. Вместо тесной захламленной каморки я ступил в светлое помещение, где хранились ведра, были развешены тряпки — не куски ткани, которыми только грязь размазывать, а губчатые, специальные. В углу стояли какие-то непонятные плоские тазы, один был со щетками.

— Роботы-уборщики, — объяснил директор и выпятил грудь. — Знал бы ты, какого труда мне стоило их выписать! Особенно вон тех белых, мойщиков.

— Уму непостижимо, — выдохнул я. — Если все будут делать роботы, что остается мне?

— Они не могут перестилать маты, класть вещи на места, иногда пропускают участки, не оттирают пятна. С лестницами они не работают. Идем на третий этаж, чтобы потом не говорил, что тяжело, и ты всего не успеваешь.

— Так а зарплата какая? — спросил я.

В этот момент мы поднимались по лестнице, где женщина, та самая Людмила, мыла пол, стоя пятой точкой кверху.

— Здравствуй, Людка, — проворковал Валико. — Отлично выглядишь.

Женщина распрямилась: кудрявая, краснощекая, круглая, лет сорок пять на вид.

— Ха-ха. Экий моей заднице комплимент!

— Я тебя еще с утра видел. Вот, помощника тебе привел, Сашкой зовут, владения ему показываю. Спрашивает, хорошая ли у тебя зарплата.

Женщина уперла руки в боки, осмотрела меня с ног до головы.

— Да смех один. Три восемьсот!

Я мысленно добавил ноль, мысленно же присвистнул. Людмила получает примерно тридцать восемь тысяч российских рублей — приличная зарплата для уборщицы, в моем регионе она редко бывает больше двадцатки, а чаще и вовсе пятнадцать тысяч. А учитывая, что в этом мире вещи и еда дешевле, грех жаловаться. Похоже, и правда уровень жизни тут… интересный. Еще стало любопытно, какой курс рубля к доллару, но вряд ли он здесь рыночный. А нерыночный может быть какой угодно, хоть сорок копеек за доллар, особенно если нет никакого импорта-экспорта.

— А по-моему, нормально, — улыбнулся я и обратился к директору: — Буду работать! Только вы объясните, как с роботами управляться.

— Это тебе Людка покажет, а сейчас мы идем в отдел кадров.

— Ой, что там показывать? И ребенок разберется, — донеслось сзади.

Мы поднялись на третий этаж, пробежались по маленьким залам, от Валико я узнал, что у Людмилы пятеро детей, она остра на язык, но отходчива. А дальше путь лежал вниз, в отдел кадров.

Людмила все еще была на лестнице, поливала цветы на подоконнике.

— Сильно молодой, — покачала головой она. — Молодой — значит безответственный и многого хотящий, одни гульки на уме. Ой, чую, не будет он хорошо работать!

— Вот поработаю, тогда и сделаете выводы, — улыбнулся я. — Вы ж меня в деле не видели.

— Видели, не видели… У меня таких лбов дома пятеро! В поле ветер, в попе дым!

— Хорошо быть молодым, — подхватил я.

— Ты хоть швабру в руках держал, молодой?

Возникло желание отшутиться, но Людмила не хотела меня в напарники. Очень сильно не хотела, и я смолчал, чтобы не злить ее.

В отделе кадров худая очкастая женщина, похожая на Шапокляк в молодости, выдала санкнижку и пообещала оформить меня на работу, как только я пройду медосмотр, то есть послезавтра.

Я мог идти домой. Но, во-первых, я здесь не для того, чтобы мыть пол, и терять два дня никак нельзя, а во-вторых, меня заинтересовали роботы, хотелось проверить их в действии, и я отправился в подсобку, чтобы посмотреть расписание, убрать спортзал и проверить, сколько на это уйдет времени.

Сел на корточки над черным роботом-уборщиком, перевернул его. Принцип его работы был, как у знакомого из нашего мира робота-пылесоса, только этот был больше в три раза. Вот кнопка пуска и выключения, а вот эти для чего?

Скрипнула дверь, и в каморке появилась Людмила, увидела меня и подбоченилась. Видимо, это у нее боевая стойка такая.

— Что, взяли уже? — Она криво усмехнулась и бросила с презрением: — Потому что чей-то фаворит? Был тут один… павлин.

Я сразу понял, что она имеет в виду Юрия, бывшего любовника Ирины Тимуровны. Это ж каким нужно быть, чтобы настроить против себя даже уборщицу?

— Если бы был фаворитом, в завхозы бы подался, — вздохнул я, прикидывая, как бы не поссориться с этой явно склочной женщиной. — Объясните, пожалуйста, как эта штука работает? А то у нас в детдоме таких отродясь не было. И нет, не взяли еще на работу. Надо медосмотр пройти.

— Так чего тогда здесь? — не поверила она своим ушам.

— Вникаю, — развел руками я. — А то приду на работу и не буду знать, как робота запускать и вообще, сколько на что времени уходит. Давайте пока я тут постажируюсь, а вы все мне объясните и сами немного отдохнете.