– Спасибо. – Саша взял у него зонт и поднял надо мной.

Я вертела головой по сторонам.

– Так. Это бульвар, это... Петровка, кажется. Значит, к «Пушкинской» – мне туда?

– Наверное. Но зачем? Ты что – пешком, что ли, идти собралась?

– Ну да. К метро же. Да чего тут идти-то? По бульвару десять минут, меньше даже.

– Да я тебя отвезу.

– Не надо. Отлично я дойду, не выдумывай.

– А дождик?

– А знаешь, мне даже нравится... Дождь, ночной бульвар, листья шуршат, капли стучат... Как будто я снова студентка, буду идти по бордюру и прыгать через лужи. Класс!

Меня до сих пор не отпустило то восхитительное, давно забытое, пьяное ощущение собственной абсолютной красоты и уверенности, что можно делать и говорить что угодно, все будет услышано и воспринято именно так, как надо. Саша посмотрел на меня как-то странно, но протянул руку.

– Ну пошли, студентка.

На бульваре было почти сухо. Кроны старых лип, перехлестнувшись где-то в вышине, не пускали вниз слабенькие струйки дождя, но воздух был влажным и свежим. Пахло почему-то скошенной травой. Мы, не закрывая зонта, шли под руку, и я боком чувствовала твердый локоть. Хотелось ткнуться головой в плечо, и пусть бы меня вели, вели... От плеча слегка пахло табаком, и мне почему-то это нравилось. Привыкаю?

Мы шли молча, но это не мешало, наоборот. Бывает такое хорошее молчание, когда понимаешь, что молчишь вместе. Практически хором. Не потому, что не о чем говорить, а потому, что слова как-то не нужны, и без того славно. Хотелось идти и идти, но бульвар быстро кончился. Впереди появились огни Пушкинской площади. Я свернула с главной аллеи налево, к переходу.

– Пойдем лучше справа перейдем, – остановил меня Саша.

– Почему?

– Потому что вдоль бульвара движение одностороннее.

– Ну и что? – не поняла я.

– Так слева – встречка, – пояснил он.

Я все равно не поняла.

– Машина там не проедет, по встречке-то.

– Да какая машина? Ты о чем?

Он подвел меня к краю бульвара. Там, на проезжей части, метрах в пяти от нас, прижавшись почти вплотную к левой кромке, то есть к самой бульварной ограде, стоял здоровенный джип.

– Что это? Он что, за нами едет?

– Ну да. Это моя машина, там ребята. Куда я – туда и они. А ты их хочешь на встречку загнать.

– Извини, я не знала... Давай, я дальше уж сама. А то неудобно. Я гуляю по ночному бульвару, а за мной таскается сто человек.

– Ну, не сто. Водитель и два охранника.

– И еще ты. Ты такая крутая шишка, да?

– Ну, не такая уж и крутая. Просто порядок такой.

За время этой беседы мы дошли до самой площади. Впереди ясно горела красная буква М. Джип перебрался от левого края дороги к правому и медленно крался в пяти метрах за нами. Я чувствовала себя, как под прицелом. Все очарование ночной прогулки рассеялось. Уже не хотелось никуда идти, хотелось нырнуть в метро и избавиться от этого хвоста. Я ускорила шаг.

– Все. Я пришла. Вот метро.

– Может, все-таки подвезти?

– Да нет, спасибо. Тут две остановки, я быстрее доеду.

– А от метро?

– И там два шага.

– Лиз, знаешь что? Если ты такая самостоятельная, возьми зонтик. У тебя своего нет, чтобы ты там не намокла.

– Ну спасибо. А как я тебе его отдам?

– А ты мне позвони, и мы договоримся. И вообще не теряйся. Я страшно рад, что мы с тобой встретились.

– Я, в общем, тоже. Спасибо за зонтик. Ну, я пошла.

Я повернулась и толкнула тяжелую стеклянную дверь. Обернувшись, я еще успела увидеть, как Александр захлопывал за собой дверцу огромной черной машины. Спускаясь по эскалатору, я внутренне улыбалась сама себе. Хорошо.

Все это происходило в пятницу. А позвонила я ему в воскресенье – не на следующий день, чтобы не мельтешить, а через один, чтобы повод совсем уж не смылился. Мне же нужно было вернуть зонтик, а как же? Нам чужого не надо.

Выждала время, чтоб не с утра, чтоб наверняка не разбудить, не мешаться. Три часа дня – вполне по любым меркам прилично для умеренно-делового звонка.

– Саша? Привет, не помешала? Это Лиза Новинская.

– Лиза! Привет. Рад тебя слышать. – Голос слегка заспанный, хотя довольно бодрый.

– Я тебя, похоже, разбудила?

– Нет-нет. Все нормально. Ты позвонила через три минуты после будильника. Просто военная точность.

– Все равно извини. Я как-то не рассчитала. А почему у тебя будильник? Сегодня же выходной.

– Вот чтобы весь его не проспать, потому и будильник.

– Понятно. То есть непонятно, но все равно здорово. Я, собственно, что звоню-то? Я должна вернуть тебе зонт.

– Зонт. Точно. Без зонта мне никуда. Давай так – я сейчас тут встану-умоюсь, и через пару часов тебя подхвачу. Придумаем что-нибудь. Ты где живешь?

– «Аэропорт». Который не «Шереметьево», а станция метро. На Ленинградке.

– Классно. Значит, где-то в районе пяти. Я, как буду выезжать, тебе звякну. Созвон?

– Созвон.

И действительно, через два часа, как и было задумано, я села к нему в машину на Ленинградском шоссе. Машина в этот раз была другая – узкая серебристая двухместная сосиска, сидеть в которой, прямо скажем, не очень удобно. Зато отсутствовали шофер с охранниками, и это радовало. Я начала с того, что вручила пресловутый зонт владельцу.

– Вот. Возвращаю в целости и сохранности.

– Класс. Спасибо. Особенно Витек как рад будет... – Саша, не глядя, кинул зонт на заднее сиденье.

– Какой Витек?

– Да шофер мой. Это ж его зонт. То есть представительский, но он его блюдет, как родной.

– Ах вот оно что. Ты, значит, передо мной чужими зонтами выпендривался. Знала бы – не взяла б.

Ответом мне был непонимающий взгляд. Значит, надо тоньше.

– Ну, или вернула бы прямо завтра, то есть вчера еще. Тебе хиханьки, а человек над казенным имуществом убивается. Он, может, ночь не спал, твой Витек...

На этот раз подействовало. Засмеялся.

– Н-да. Витек, не спящий над зонтом... Трагический образ. Куда поедем?

– Откуда ж я знаю. Я тут, можно сказать, гость столицы. Погулять куда-нибудь... А знаешь что, – посетила меня идея, – поедем храм Христа Спасителя посмотрим. Который вместо бассейна «Москва». Я его и не видала толком еще.

– Нет, поедем, конечно, – голос звучал как-то озадаченно. – Но я, вообще-то, имел в виду покушать...