Тренировка в заливе Монтлейк Кат

На следующий день глава канзасского отделения «Ассошиэйтед Пресс» упомянул фразу «пыльный котел» по отношению к тому опустошению, которое пришло на американскую землю, и новый термин вошел в народный лексикон. В течение следующих нескольких месяцев, оценив размер ущерба, люди стали собираться в путь. Тонкая струйка оборванных беженцев, за которой наблюдал Джо Ранц, когда ехал на запад предыдущим летом, превратилась в широкий поток. За несколько лет два с половиной миллиона американцев закинут на плечи узелки и направятся на запад, в неуверенное будущее – без средств к существованию, покидая свои корни, бросая все, лишая себя простого комфорта, возможности иметь место, которое они могли бы назвать домом.

Но дела в Америке к тому моменту потихоньку начали идти в гору. Предложения о работе снова появлялись в «Сиэтл таймс» и «Пост-Интеллиженсер», так же как и в сотнях других газет по всей стране; такие люди, как Гарри Ранц, наконец стали находить нормальную работу. Но ветра 14 апреля внезапно сдули вроде бы появившуюся надежду миллионов людей. В течение нескольких недель «Пост-Интеллиженсер» предупреждал местных жителей ожидать прироста населения и, соответственно, увеличения конкурса на рабочие места. «Великое Переселение на Запад скоро начнется: люди ищут приюта на северо-востоке, как на Земле обетованной», – гласил заголовок в «Пост-Интеллиженсер» от 4 мая. Кадровые агентства в Сиэтле получали запросы о работе – о любой, не важно, насколько низкой была оплата – из далеких земель Миссури и Арканзаса. Большинство мигрантов были фермерами, и агентства недвижимости были переполнены письмами с вопросами о покупке дешевой земли в окрестностях Сиэтла. Воодушевленные агенты отвечали на вопросы заверениями, что здесь доступно очень много недорогой земли. Но они редко упоминали, что земля вокруг Пьюджет-Саунд обычно шла вместе с остатками вырубок – с сотнями пней на акр, каждый из которых надо было вытаскивать, выкапывать из земли или взрывать; также не говорили они, что земля под этими пнями была промерзшим тилем, твердой глиной, перемешанной с камнями; не рассказывали и том, что климат здесь был прохладный и суровый, не пригодный для взращивания тех видов кукурузы, на которых строилось хозяйство американского Среднего Запада.

В то же время зловещие заголовки о событиях в Европе все громче стали кричать со страниц газет. Только в «Сиэтл таймс» количество таких статей за четыре недели было достаточной причиной для беспокойства: «Принят закон о смертной казни для пацифистов; Германия затягивает пояса» (19 апреля); «В новых нападениях на христианскую веру нацисты отправляют в тюрьму престарелых монахинь и монахов» (27 апреля); «Намерение Германии построить подводную лодку вызывает волнение Великобритании» (28 апреля); «Британия сравнивает самолеты нацистов; Гитлера призывают соблюдать лимиты вооружения» (2 мая); «Британия предупреждает Гитлера не вооружать зону Рейнланда» (7 мая); «У нацистов новое оружие: судно, развивающее скорость выше 60 узлов» (17 мая); «Полиция Гитлера сажает в тюрьму гражданина США» (18 мая). Мрачные новости было сложно игнорировать. Но все же возможно. Большая часть американцев, как в Сиэтле, так и везде, именно так и поступали. Дела Европы все еще казались далекими, за миллионы километров от них, где большинство американцев и хотело их оставить.

В первый день тренировок для подготовки к Поукипси Албриксон удивил толпу спортивных корреспондентов на лодочной станции, объявив, что второкурсники не обязательно и дальше будут удерживать статус основного состава на гонке в Поукипси, несмотря на их победу в Окленде. Он указал, что в экипаже второго состава присутствуют старшекурсники с хорошим опытом и превосходным талантом. Некоторые из них заслуживают шанса выступить в национальном командном чемпионате прежде, чем они окончат университет. И до сих пор дела шли так, что Албриксон был с ними абсолютно откровенен на этот счет. Он чувствовал себя неуютно из-за того, что разочаровал старших ребят в Окленде, особенно учитывая тот факт, что они выиграли соревнования на проливе, хоть он и не сдержал данного им обещания. Кроме того, старшие парни очень сильно вышли вперед на гонке в Окленде. В то время как второкурсники, наоборот, выиграли с очень небольшим преимуществом, и это стоило их тренеру большого количества седых волос, пока он ожидал официальных результатов. Это сильно ухудшило их мотивацию.

Джо, так же как и остальные второкурсники, не мог в это поверить. Они не просто обошли другую команду на заливе; они обошли университетскую команду Калифорнии, действующих национальных чемпионов. Они сделали все, что могли, и даже больше, чтобы выстоять перед старшими и более опытными парнями, той же командой, которую Эбрайт, вероятно, привезет в Поукипси. Однако внезапно их статус основной команды снова оказался под угрозой. В ярости они решили поставить команду запасного состава на место, как только они все выберутся на воду.

Вместо этого они сильно навредили себе и своей силе духа. Девятого мая Албриксон провел еще одно соревнование между двумя лодками. В катере Албриксона гонку сопровождал важный гость: Д. Лиман Бингэм из Союза любительского спорта, близкий друг Эйвери Брэндеджа, президента МОК и Американского олимпийского комитета. Когда Албриксон крикнул команду старта в свой мегафон: «Внимание… Марш!» – лодка второго состава с Бобби Моком на корме ринулась вперед резко, легко и решительно, оставив второкурсников позади. Албриксон завел мотор на катере, догнал обе лодки и рявкнул: «Стоп!» Он опять выстроил их на одной линии и еще раз дал старт. И вновь лодка второго состава решительно вышла вперед. Бингэм повернулся к Албриксону и спросил сухо:

– Которая из них, вы сказали, основная? Может быть, я наблюдаю не за той командой.

Албриксон был в шоке.

В течение следующих нескольких недель тренер снова и снова заставлял команды гоняться друг с другом. Изредка выигрывали второкурсники, но чаще всего они оставались позади. Они показывали хорошие результаты, когда оказывались на воде одни, но как только они видели на горизонте старших парней, команда разваливалась. Долгие месяцы насмешек въелись в их сердца.

Еще в апреле Албриксон заявил двум национальным информационным агентствам, что команда из второкурсников была великой, «потенциально одной из самых великих команд, которые я когда-либо тренировал», – заявил он на весь мир. Теперь, казалось, они решили сделать из него дурака. Он проводил их в свой кабинет, закрыл дверь и опять сделал строгий выговор: «Если вы не можете никак собраться, я рассажу ваш экипаж», – прорычал он. Албриксону было противно даже говорить это. Он все еще не забыл ту удивительную манеру, с которой второкурсники выиграли титул национального чемпиона среди первокурсников в Поукипси годом ранее. И никто не забыл. Почти любое упоминание о них в прессе шло вместе с упоминанием того дня в Нью-Йорке, когда их лодка вышла вперед всех, будто в ней сидели молодые боги, а не молодые люди. Но Албриксон знал, что они были не богами, а просто парнями, которые выиграли командную гонку, и, в отличие от богов, молодые люди умели ошибаться. В этом и заключалась его работа – находить их ошибки и исправлять их, если это было возможно, и заменять парней другими, если не было.