Я наконец вспомнила о делах, и весь последующий час мы бурно обсуждали преимущества и изъяны тех или иных лекарственных средств, перебирая в сарае пучки сушеных трав и срезая свежие на грядках. Осознав, что скоро мы вернемся в Ридж (и благодаря меткому замечанию мистера Бертрама о грядущем росте спроса на лекарства), я приобрела гораздо больше, чем собиралась, не только пополнив свои запасы (включая фунт сушеного китайского хвойника… что, черт возьми, мне делать с герцогом?!), но и прикупив хинина, девясила и даже лобелии, не считая обещанных Хантеру асафетиды и женьшеня.

В итоге оказалось, что в корзинку все не помещается, и мисс Бертрам предложила запаковать остатки и отправить вечером с одним из садовников, который живет в Филадельфии.

– Хотите напоследок посмотреть на наш новый ручей? – спросила она, мельком взглянув на небо. – Еще не все готово, правда… Однако то, что есть, выглядит здорово, и в это время дня там очень прохладно.

– О, спасибо, мне и правда… Подождите-ка! У вас там, случайно, нет свежего стрелолиста?

В список я его, конечно же, не включала, но вдруг все-таки повезет?..

– Есть! – воскликнула она. – Уйма!

Мы стояли в одной из самых больших сушилен, и день уже клонился к вечеру; сползающее к горизонту солнце полосило стены сарая блестящим золотом, высвечивая дождь из пыльных частичек от сохнущих цветов. Мисс Бертрам, не колеблясь, выхватила из горы инструментов на столе деревянную лопатку и короткий нож.

– Хотите сами срезать?

Я радостно засмеялась. Копаться голыми руками в сырой глине – большинство женщин (особенно в одетых в бледно-голубой муслин) пришли бы от такого предложения в ужас. Однако мы с мисс Бертрам говорили на одном языке. Я уже несколько месяцев не возилась в земле, и кончики пальцев покалывало от нетерпения.

* * *

Ручей и впрямь оказался на диво прекрасен: берега обрамляли ивы и белые березы, отбрасывающие густую тень на заросли настурции, азалии и сочно-зеленого кресса. Я почти воочию чувствовала, как выравнивается у меня артериальное давление, пока мы с Сисси, прогуливаясь, болтали о всяческих пустяках.

– Вы не будете против, если я спрошу о квакерах? Одного моего коллегу, тоже квакера, изгнали из собрания, и его сестру заодно, потому что он, будучи хирургом, вступил в ряды Континентальной армии. Вы говорили об отце… Мне вот стало интересно: а это вообще имеет значение? Жить вне общины?

– А! – Она неожиданно рассмеялась. – Думаю, это зависит от человека – что для него значит быть квакером. Возьмем моего отца, к примеру: его исключили за отказ признавать божественную сущность Иисуса Христа, однако он все равно ходил на собрания. Для него ничего не изменилось.

– О. – Звучит обнадеживающе. – А если… Если дело касается женитьбы? Обязательно ли быть в какой-нибудь общине, чтобы заключить брак?

Она задумалась.

– Допустим, если женятся два квакера… то не нужен ни священник, ни какие-то сложные обряды. Брак у нас не является таинством. Но его, как вы наверняка знаете, обязательно надо заключать перед свидетелями – другими квакерами, – добавила она, озадаченно хмурясь. – А это будет непросто, если одного, или даже обоих, изгнали.

– До чего же интересно… спасибо!

Я задумалась, как это скажется на Дензиле и Доротее… и, если уж на то пошло, на Рэйчел и Йене.

– А могут ли квакеры заключать брак с… э‐э‐э… не квакером?

– Да, конечно. Хотя, думаю, в итоге община изгонит обоих, – с сомнением добавила Сисси. – Правда, в исключительных обстоятельствах возможно все. Думаю, решают в таких случаях старейшины.

Не хватало нам еще «исключительных обстоятельств». Впрочем, я все равно поблагодарила Сисси и продолжила разговор о растениях.

Она была права: стрелолиста и впрямь оказалась уйма! В ответ на мое изумление мисс Бертрам радостно улыбнулась и оставила меня в одиночестве, заверив напоследок, что я могу взять, если пожелаю, еще и лотос, и даже корневища тростникового аира.

– И свежий кресс, конечно же, – бросила она уже через плечо, махнув рукой на островки густой зелени. – Все, что пожелаете!

Она предусмотрительно захватила для меня мешковину, и я бережно, стараясь ничего не раздавить, расстелила ее на земле и встала коленями, подбирая, как могла, юбки. Над водой дул слабый ветерок, и я облегченно вздохнула, радуясь и неожиданной прохладе, и долгожданному уединению. Компания растений всегда меня успокаивала, и после суматохи последних дней (когда приходилось пусть не общаться, но, по крайней мере, терпеть присутствие других людей, которых все время надо убеждать, упрекать, направлять, запугивать, обманывать и гонять…) внезапная тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев и журчанием реки, бальзамам проливалась на душу.

Передышка очень кстати. Если вспомнить Джейми, Джона, Хэла, Уильяма, Йена, Дэнни Хантера и Бенедикта Арнольда (не говоря уж о капитане Ричардсоне, генерале Клинтоне, Коленсо и всей это чертовой Континентальной армии), представители мужского пола изрядно потрепали мне нервы.

Я неторопливо рылась в земле, складывая корневища в корзину и перемежая каждый слой стеблями кресса. По лицу и между грудями струился пот, но я его не замечала. Казалось, я тихонько таю, дыханием и плотью обращаясь в ветер, землю и воду.

В деревьях гулко звенели цикады; комары и мошки сбивались в низкие тучи над головой. К счастью, мне они почти не досаждали, лишь изредка забивались в нос или чересчур близко пролетали у лица; должно быть, моя кровь двадцатого века была для здешних насекомых не слишком аппетитной, и меня – благодать для садовника! – почти не кусали.

Убаюканная отсутствием мыслей, я потеряла счет времени и пространству, и, когда перед глазами вдруг возникла пара больших стоптанных ботинок, в первый момент я недоуменно захлопала ресницами, словно бы наткнулась на лягушку.

И лишь потом подняла глаза.

* * *

– О, – глуповато сказала я. – Это ты!

Я выронила нож и радостно вскочила на ноги.

– Где тебя, черт возьми, носило?!

Джейми улыбнулся и взял меня за руки – грязные, мокрые… Его ладони были большими и твердыми.

– В телеге с капустой, – ответил он и оглядел меня с головы до пят, улыбаясь еще шире. – Славно выглядишь, саксоночка. Ты очень красивая.

– А ты не очень, – откровенно признала я. Он заметно истрепался, похудел и явно не выспался. Лицо, пусть и выбритое, измождено донельзя. – Что случилось?

Он хотел ответить, но вдруг передумал. Выпустил мои руки, хрипло кашлянул и посмотрел прямо в глаза. Улыбка пропала.

– Ты ведь легла в постель к Джону Грею?

Я, изумленно моргнув, нахмурилась.

– Ну, не совсем так.

Джейми вскинул брови.

– Он все мне рассказал.

– И что именно? – полюбопытствовала я.