В силу ст. 208 УПК РСФСР настоящее следственное дело подлежит направлению через Главного Военного Прокурора Красной Армии на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР.

Обвинительное заключение составлено 21 июля 1941 г. в г. Москве.

Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР ст. батальонный комиссар Павловский.

«Согласен»

Замначальника Управления особых отделов НКВД СССР майор госбезопасности Осетров

Справка. Арестованные Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев АЛ. и Коробков А. А. содержатся под стражей во внутренней тюрьме. Вещественных доказательств по делу нет.

Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР ст. батальонные комиссар Павловский».

(ЦА ФСБ России)

Посмотрим, что прописано в статьях обвинения для Павлова и его замов — в ст. 58–16 и ст. 58–11:

58–1 а. Измена родине, т. е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу караются — высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества.

58–16. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества.

58–11. Всякого рода организационная деятельность, направления к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой — меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы…»

Самая важная фраза в обвинительном заключении: «Павлов… не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа…». Для командира его уровня «ослабление мобилизационной готовности войск» и есть самое большое преступление, его вполне достаточно для расстрела. Важно также, что «ослабления мобилизационной готовности» вполне достаточно, чтобы напавший враг смог беспрепятственно разгромить обороняющихся. Именно ослаблением готовности войск и занимались Павлов и его подельники, саботируя Директивы НКО и ГШ о приведении в повышенную боевую готовность войск округа после 10 июня. Именно ослаблением готовности войск является отсутствие горючего в округе, размещение истребителей на самой границе, удержание в Бресте трех дивизий и еще нескольких частей, которые, согласно «Планам обороны» округа, тем более после Директив и приказов Москвы от 10–18 июня, должны были уйти из города и занять оборону вокруг него. Именно ослаблением готовности войск занимался Павлов, устраивая «плановые показательные» учения на артполигоне под Брестом 22 июня, располагая там бронетехнику брестских дивизий, как на выставке…

Ослаблением мобилизационной готовности является и то, что Павлов после получения Директив о повышении боевой готовности от 10–18 июня не вернул в части артиллерию округа с приграничных полигонов, а зенитная осталась под Минском (в 500 км от границы). Более того, Павлов отправлял артиллерию округа на «стрельбы» в том числе и после 15 июня:

«Из рапорта начальника 3-го отдела 10-й армии ЗапОВО полкового комиссара Лося от 15 июля 1941 года: «..Положение усугублялось тем, что по распоряжению штаба округа с 15 июня все артиллерийские полки дивизий, корпусов и артполки РГК (т. е. тяжелая артиллерия от 152 мм и выше) были собраны в лагеря в двух местах: Червонный Бор (между Ломжей и Замбровом) — 22 полка 10-й армии и в Обуз-Лесном — артполки тыловых дивизий армии и других частей округа…» При этом комиссар Лось сообщает не только об артиллерии своей 10-й армии: на полигоны после 15 июня загонялась артиллерия и других частей — «артполки тыловых дивизий армии и других частей округа».

«Червонный Бор (междуЛомжей и Замбровом)» находился недалеко от тогдашней границы, в районе Белостоцкого выступа, где потом, как в мешке, оказались наши войска в Белоруссии. Сегодня это территория Польши. «Обуз-Леснот — полигон под Житомиром чуть дальше от границы, но тоже в Западной Белоруссии. И часть артиллерии в любом случае 22 июня находилась на полигонах, а не там, где ей было предписано Директивой от 10 июня — «вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов)».

Дело в том, что при «повышении боевой готовности» армейское командование обязано выполнить некие мероприятия. Например, в современной армии они такие:

— командирский состав и «сверхсрочники» переводятся при необходимости на казарменное положение;

— отменяются все виды сборов, отпуска;

— все подразделения возвращаются в расположение;

— техника текущего довольствия снимается с кратковременного хранения;

— АКБ (аккумуляторные батареи) устанавливаются на технику ТД;

— учебно-боевая техника и вооружение загружаются боеприпасами;

— усиливается наряд;

— устанавливается круглосуточное дежурство ответственных офицеров штабов;

— проверяется система оповещения и сигнализации;

— прекращается увольнение в запас;

— архивы готовятся к сдаче;

— оружие и боеприпасы выдаются офицерам и «сверхсрочникам».

В РККА тех лет при переводе с «постоянной боевой готовности» в «полную» должны были отрабатываться точно такие же мероприятия. Все эти действия в западных округах следовало отработать после получения Директив НКО и ГШ от 10–12 июня, первой фразой в которых стояло «Для повышения боевой готовности…». И уж тем более — после 18 июня, когда пришел приказ о приведении в боевую готовность оставшихся частей округов.

С получением Директивы «Для повышения боевой готовности…» Павлов просто обязан был отменить всякие «плановые занятия», «все виды сборов и отпуска». Павлов обязан был выполнить эти мероприятия, а потом начать выполнять и остальные задачи, предписанные Директивой от 10 июня и согласно Плана прикрытия округа. По этой Директиве «все подразделения возвращаются в расположение», в места дислокации, чтобы начать выходить в «районы, предусмотренные Планом прикрытия».

При повышении боевой готовности в войсках обязаны были установить аккумуляторы на технику, а технику снять с консервации и загрузить в нее вооружение и боеприпасы. И самое главное — вернуть в расположение с полигонов все подразделения. Но Павлов еще и после 15 июня дает команду отправить артиллерию из частей на полигоны к самой границе на стрельбы! Зенитную же артиллерию он «забыл» вернуть из-под Минска.

Но и это не все. Исследователь Д. Егоров пишет в своей книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта»: «…Дичайшая нелепая накладка случилась с 235-м гаубичным артполком 75-й дивизии 4-й армии. Как вспоминал бывший вычислитель В.Е. Козловский, в четверг, 19 июня, все имевшиеся оптические приборы были изъяты и увезены в Минск на поверку. Полк остался без панорам, буссолей, теодолитов и даже без стереотруб. По результатам зимних контрольных стрельб 235-й ГАП получил высокую оценку, но вследствие данного «мероприятия» эффективность его действий 22 июня представляется весьма сомнительной». (с.49) там же: «67-й ЛАП получил дивизионные пушки В.Г. Грабина Ф-22 или Ф-22 УСВ и 122-мм гаубицы. Однако как вспоминал П.Н. Черняев, служивший в этом полку, за несколько дней до войны было получено распоряжение: все полковое снаряжение сдать в обмен на новое. Он писал, что сдали упряжь и весь конский состав, но новых средств тяги не получили. Поэтому вся матчасть артиллерии была впоследствии потеряна, а командир полка майор Чумак погиб — ему оторвало обе ноги, и он истек кровью [76, письмо] (76. Воспоминания В.В. Свешникова, 164-й ЛАП 2-й СД)».