Действительно, на протяжении всего пути, по которому двигался их кортеж, жители Сараева встречали гостей овациями, бросали им цветы и бурно радовались. Это приводило в восторг Софию, но почему-то совсем не трогало эрцгерцога. Он хорошо знал: настоящей причиной этой выражавшейся как по команде всенародной радости может быть только страх перед ним. Тем не менее нельзя было не признать, что древняя столица Боснии была необычайно хороша под лучами жаркого летнего солнца. Воды Босны сияли, белый минарет мечети напоминал фонтан, искрящийся в солнечных лучах. Над городом вырисовывался внушительный, но тем не менее очень изящный силуэт старого сераля Махмуда II. Франц-Фердинанд нежно улыбнулся жене.

– Им куда больше нравится твоя улыбка, дорогая, чем моя физиономия старого вояки! Вот почему они так нас приветствуют, – сказал он. – И если эта поездка окажется удачной, то – только благодаря тебе…

Генерал Потьорек, сидевший напротив царственной четы в огромном автомобиле марки «Бенц», посмотрел куда-то в сторону и сделал вид, что ничего не слышит и интересуется только пейзажем. Цветы продолжали падать дождем со всех сторон – в основном это были душистые розы, собранные в громадные, роскошные букеты.

Внезапно один букет, который казался еще больше остальных, упал прямо на колени герцогине. Она хотела было вдохнуть аромат цветов, но Франц-Фердинанд вдруг заметил, что из середины букета тянется дымок. Быстрый, как молния, эрцгерцог схватил цветы, прежде чем жена успела до них дотронуться, и выбросил букет из автомобиля. Цветы упали на дорогу, сразу же раздался взрыв…

Взрывом бомбы, спрятанной в букете, слегка задело шею Софии, но двое пассажиров машины, ехавшей следом за «Бенцем», были тяжело ранены: доктор Мерицци и граф Боос-Вальдек. Множество раненых оказалось и в толпе встречающих. Увидев, что на платье жены стекает струйка крови, эрцгерцог пришел в бешенство. Может быть, гнев его был особенно силен, поскольку поддерживался тщательно скрываемым страхом.

Наклонившись к водителю, он приказал:

– В городскую ратушу… и побыстрее!

Потом с тревогой и сочувствием посмотрел на Софию, но та уже улыбалась:

– Ничего страшного, просто царапина… Я отделалась испугом, не волнуйся!

– Ты вполне уверена, что рана неопасна?

– Да нет никакой раны, посмотри сам!.. Я же говорю: просто царапина!

Но она все-таки не смогла совершенно успокоить Франца-Фердинанда. В городской ратуше, куда они прибыли, гнев его разразился с новой силой. Сараевский мэр смущенно выслушал пылкие слова эрцгерцога, упрекавшего его в том, что радушный прием сопровождается бомбометанием, смиренно выдержал гром проклятий, обрушившихся на его голову, но почти лишился голоса и не смог с достоинством произнести заготовленную заранее прекрасную речь, которую, впрочем, августейший гость и не захотел слушать. У Франца-Фердинанда была теперь одна забота: как можно скорее обеспечить жене безопасность. Город представлялся ему теперь воплощением враждебности. Он хотел побыстрее добраться до старинного дворца, прочного, как настоящая крепость (на самом деле он и был крепостью), где им предстояло пообедать. Он отдал приказ немедленно доставить туда герцогиню, намереваясь заехать в больницу, куда отправили двух раненых из его эскорта. Но София отказалась ехать куда бы то ни было без мужа.

– То, что ты предлагаешь, попросту смехотворно, – сказала она с горячностью, выдававшей, как эрцгерцогиня нервничает. – Выбери из двух одно: либо мы вместе едем во дворец, либо я еду с тобой в клинику. Бесполезно настаивать, если ты не хочешь потерять даром время!

Совершенно не привыкший к столь резким заявлениям обычно такой нежной и уступчивой супруги, Франц-Фердинанд капитулировал. Чтобы избежать возможности нового покушения, было решено сменить маршрут и проехать по набережным Босны. Чуть позже все сели в машину. Бомбометателю к тому времени уже воздали по заслугам приверженцы Австрии и силы полиции. Это оказался молодой типографский рабочий по фамилии Хабринович.

Кортеж тронулся с места. Вот тогда-то и произошло то странное недоразумение, какие судьба успешно подстраивает тем, на кого пал ее выбор. Вместо того чтобы двигаться по широкому проспекту, выходившему на набережную Аппель, шофер машины эрцгерцога хотел было свернуть на узенькую улочку Франца-Иосифа. Сидевший рядом с ним граф Гаррах заметил это, подскочил, схватил парня за воротник и принялся трясти его:

– Ты рехнулся, что ли? Мы должны ехать по набережным!

Совершенно растерявшись, несчастный водитель резко остановил машину. Автомобиль встал, сразу же образовалась пробка и набежала толпа зевак, которых любопытство толкало подойти поближе, чтобы рассмотреть все как следует. И тогда-то разразилась драма.

Воздух всколыхнули несколько выстрелов. Первый из них не достиг цели, но вторым была смертельно ранена герцогиня, которая, испустив страшный крик, тем не менее попыталась заслонить своим телом сидящего рядом мужа. Но попытка не удалась: прозвучал третий выстрел, которым эрцгерцог был поражен в сонную артерию. Рекой полилась кровь. Убийца стрелял еще и еще, разряжая свое смертоносное оружие прямо посреди толпы. Франц-Фердинанд нашел еще в себе силы обратиться к жене.

– София, – прошептал он, – надо выжить… ради наших детей!

Но сразу же упал, голова к голове с женой, и лишился сознания. Полиция в это время схватила стрелявшего: студента Гаврилу Принципа. Машина понеслась к зданию старого сераля, но, когда она добралась до этого разукрашенного цветами и обильно декорированного в честь дорогих гостей строения, в ней лежали два трупа… София и Франц-Фердинанд умерли одновременно…

Предсказание цыганки, увы, сбылось. Драма в Сараеве, унесшая две человеческие жизни и настоящее семейное счастье, имела тяжелейшие последствия для всего мира. 28 июля 1914 года Австрия объявила войну Сербии – после того, как маленькая, но мужественная страна отвергла ультиматум, выдвинутый мощной империей. 10 августа Франция, которая была союзницей короля Сербии Петра I Карагеоргиевича, разорвала дипломатические отношения с Веной; Англия тоже. И началась Первая мировая война, принесшая с собой миллионы жертв…