Впоследствии Данте прикладывает все усилия, чтобы совместить эту возможность всеобщего спасения с официальной доктриной Церкви, которая гласит, что в рай попадают только благодаря встрече со Христом, благодати Крещения (мы упоминали об этом, объясняя тот факт, что Вергилий находится в лимбе[156]). Но мне нравится думать, что Катон, страж чистилища, являет собой убедительнейшее подтверждение бесконечного милосердия. Ведь не случайно в песни третьей милосердием побеждается — не отменяется, но преодолевается — даже церковное отлучение, постановление Церкви. Поместив Катона, спасенного язычника, у самых дверей чистилища, Данте, как мне кажется, утверждает бесконечную власть милосердия Бога, которая способна проявить себя в истории. Для всех без исключения.

Что за свет исходит от этого человека? Четыре добродетели отражаются на его лице, будто сияя солнечным светом. При виде его можно сказать: если человек настолько великодушен, настолько послушен своему сердцу, своему желанию (имеется в виду его свободолюбие), значит, он познал Бога.

Увидев Данте и Вергилия, Катон расспрашивает их, как ранее Харон.

Он, очевидно, изумлен.

Катон видит двух путников, прибывших из ада, и говорит: «Это невозможно! Богом навеки установлено, что покинуть ад невозможно. Неужели Бог изменил Свое решение? Кто вас привел? Кто мог позволить вам выйти из ада? Кто отнял вашу жизнь у могилы? Какой свет, какое деяние, какое событие может вернуть человека из могилы к жизни?»

Вергилий толкает Данте локтем в бок: «Встань на колени, несчастный, разве не понимаешь? Преклони главу». В начале пути необходимо смирение — противоположность гордыни. Первородный грех, великий грех, лежащий в основе всех остальных грехов, — гордыня: «От умышленных удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от всякого развращения», — говорится в псалме (Пс. 18: 14). Великая добродетель, которая берет верх над грехом, — это смирение, признание того, что наша нужда бесконечна. Поэтому Вергилий «и голосом, и взглядом, и рукой» подсказывает Данте, чтобы тот встал на колени и преклонил главу. Это его личная Пепельная среда (день, которым у католиков латинского обряда начинается Великий пост; литургия этого дня включает обряд, когда головы верных посыпаются пеплом. — Прим. перев.). Данте в течение всей песни молчит, а Вергилий отвечает Катону.

Вергилий кратко, в одной терцине, излагает то, что уже объяснял в песни второй «Ада», то есть замысел трех «благословенных женщин»: Мария — единственная! — понимает драму Данте и посылает святую Лючию предупредить Беатриче, чтобы та попросила Вергилия прийти ему на помощь («одна святая женщина сошла»). Как мы помним, в этой песни Данте воспевает чудо прощения, предшествующего вине.

Он (Данте) не умер. Беда только, что в определенный момент он потерял голову. Еще немного — и он бы заблудился и погиб (и здесь сумасшествие — это, очевидно, отсылка к «шальному полету» Улисса).

Нет другого пути, кроме этой стези, и по ней нужно пройти. Каждый несет ответственность за свой личный путь.

[я показал ему всех несчастных, приговоренных к мучениям];

[Теперь, если ты позволишь нам войти, я бы познакомил его с душами тех, кто идет по пути очищения под твоим «надзором» (здесь и далее при перифразе текста поэмы автор нередко говорит от лица персонажей; данную особенность устного выступления мы сохраняем при переводе. — Прим. перев.).]

[Не стану рассказывать тебе всю историю наших странствий; знай, что я послан Богом, чтобы Он мог познакомиться с тобой и увидеть тебя.]

В этих двух стихах заложено представление Данте о Катоне и о свободе. Ясно, что Данте не относится ко греху самоубийства с легкомыслием, ведь в его «Аду» есть целый круг, где обитают самовольно лишившие себя жизни. Но фигура Катона в контексте ее восприятия культурой того времени видится ему в положительном свете, поскольку его самоубийство не было отказом — он убил себя не для того, чтобы отрицать ценность жизни. Данте словно оправдывает Катона за то, что он утверждает: отдавать свою жизнь — день за днем, час за часом — стоит ради свободы, ради того, чтобы вся энергия, сила, влечение, присущие человеку, достигли высшей точки. В чем еще может быть ценность жизни? «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8: 36). Суждение Иисуса эхом звучит в стихах Данте о Катоне.

[Ты прекрасно об этом знаешь, ведь для тебя смерть не была горька, тебе не было горько пожертвовать ради свободы своей жизнью в Утике, где ты оставил свое тело, «ризу», которая в день Страшного Суда засияет славой Воскресения.]

Нет, продолжает Вергилий, не изменился вечный суд Бога, закон все тот же; мой спутник жив, а я пребываю не в аду («меня Минос нигде не тронет»), «круг мой» — лимб, где находится и твоя Марция (жена Катона), которая до сих пор молит о том, чтобы ты любил ее. Поэтому и я заклинаю тебя верной любовью твоей жены, любящей тебя и молящей о твоей любви: пропусти нас, дай нам дорогу.