Стрелки между тем опустили арбалеты. Вновь пришедшие сменили при нас стражу из замковых солдат. Все мы узнали этих новеньких. Поскольку не далее как перед отъездом из Терета все вместе присутствовали при осмотре тел волколаков, укокошенных мной в «Петухе».

Эти выглядели один к одному: жесткие гривы, меховые безрукавки, штаны. Сапоги, крепкие фигуры. Даже кинжалы – или ножи? – были того же фасона. Униформа, одним словом.

Я успел изумиться – ночь же! Оборотням положено иметь хвостатый вид! Но тут на свет вышел некто, чей облик однозначно объяснял все сразу – по меньшей мере хотя бы частично.

Это, безусловно, был колдун. И колдун весьма сильный. Во всяком случае, этот человек совершенно естественно привык отдавать приказания. Это читалось на его лице. И вид его с первого взгляда соответствовал стереотипу «злого колдуна»: низкий рост, черная одежда. Очень мрачное и холодное выражение лица, которое нельзя было назвать красивым. И – в Довершение – горб!

Больше всего он походил на описание горбуна Санделло у Перумова, как я его себе представляю: характерная фигура, специально призванная нагонять мрачность и зловещесть. Здесь данный персонаж наличествовал, очевидно, с той же функцией. Впрочем, извиняемся – Санделло, кажется, колдуном не был.

Этот же – был. И не далее как только что он перенес единоборство с Анизом. Который, оказывается, полный магистр. Тогда каков же этот? Человек шел не спеша, походкой справившегося с тяжелой задачей мастера.

Подойдя, он оглядел нас по очереди. Я торопливо опустил глаза. Гляделки у него… гм… были какие-то весьма необычные. Но, похоже, ничего особенного он во мне не узрел. И то слава богу. От нас мэтр перешел к осмотру взятых с бою у нас трофеев. Уделив чуть больше внимания моим пожиткам, явно не соответствующим снаряжению других двоих вояков.

– А ты не так прост, – услышал я его медленный, небоевой голос. От этого, кстати, не ставший лучше. Немного постояв около меня, он подумал. Мне это думание отчего-то очень не понравилось. – Ладно, – решил он, – я тобой займусь попозже. После того как покончу с твоим старшим другом.

Он повернулся и пошел вслед за теми, что унесли Аниза. Ага. Аниз вряд ли был старше меня, но то, что он сказал здесь помимо этого… Одинаковые ребята в душегрейках тут же живо придвинулись к нам, готовясь ухватить за бока.

Я пригляделся к одному из своих, исполнявшему свою обязанность с большой охотой. И тут узнал его. Это был Рыбец! Тот скунс, кто вел меня в замок Ток связанного! И кто приходил потом в подвал вместе с Котубаром и Залибой!

Я очень хорошо запомнил его – поневоле. Сейчас, в обличье волколака, он изменился, конечно, – прическа, манера, одежда, – но это был он! Он понял, что я его узнал, и весьма многообещающе улыбнулся. Видимо, опять предощущал возможное удовольствие. А, ну да, конечно! Ему же, наверное, смерть как хочется посчитаться со мной за ту лестницу в подвале.

– Узнаёшь? – словно в подтверждение, нагнувшись ко мне, прошипел этот тип. – Тебе повезло тогда! – Он еще раз обещающе улыбнулся: – Но сейчас тебе так легко не вывернуться, обещаю, гнилушка…

Только во мне уже немного осталось от того вежливого горожанина, что встретился им тогда в лесу. Реакция на его слова изумила меня самого – я улыбнулся ему в ответ самой многообещающей улыбкой, какую только мог вообразить.

Собственно, я мог убить его прямо в эту минуту, ничуть не затрудняясь. Просто в этом не было никакого смысла. Но если бы он еще чуть нажал… Уж больно гнусен он был в моем восприятии. Хотя почему?

Обычный, наверное, деревенский парень. Каких тысячи – не лучше и не хуже. Впрочем, однако же, попавший в волколаки… Гм. Рыбец же, увидев мои глаза, стал вдруг не таким веселым. Что-то понял, наверное. Дальше меня тащили уже молча.

Ну вот, опять подвал! Опять сидим! Причем, что интересно, даже когда спим или ходим. За последнее время я, оказывается, уже так привык ко всяким застенкам и казематам, что сейчас даже испытывал легкое любопытство.

Как нас разместят? Надо думать, эта игривость в мыслях возникла у меня от элементарного незнания. Поскольку весь опыт моего земного знакомства с узилищами ограничивался полковой гауптвахтой. А здесь мое знакомство с местами и средствами заключения выходило каким-то… сумбурным. Я, однако, постарался запомнить поподробнее, как нас станут сажать. Процесс не отличался большой изобретательностью.

Каждого поместили в отдельную камеру. Усадив у стены и примотав связанные руки к вбитому в стену крюку. Относительно меня только возникла короткая дискуссия. Поскольку Рыбец помнил, что в прошлый раз я освободился от веревок. Но его напарник усомнился в чьей-либо возможности одолеть его узлы. А вдобавок еще, для самоуспокоения видимо, стянул мне запястья кожаным ремешком. Сыромятным, по-моему. Рыбец примерился напоследок пнуть меня, совсем было собрался. Но мы еще раз встретились с ним взглядами – и он передумал. Отойдя, однако, уже к двери, не удержался, обернулся и сообщил:

– Я попрошу Хазена, когда тебя кончать будут. Тогда и вспомнишь… – Он плюнул в меня. И попал. Повернулся и вышел. Что я должен был вспомнить, так и осталось неизвестным. Подозреваю, что он и сам не знал.

Снаружи лязгнул засов, потом все стихло. Я посидел, размышляя о том, как долог путь до Типперери, потом немного подождал. Немного – это примерно полчаса. Я так думаю поскольку часы-то с меня все-таки содрали. Но, в отличие от наученного горьким опытом Залибы, попытаться меня раздеть не додумались. А уж поскольку мне приходится тут быть десантником-одиночкой, то я решил взять на вооружение кое-какие мелочи из их арсенала. Благо читывать доводилось…

В коридоре было тихо. Вроде никого. Проделывать трюк перевода связанных рук из-за спины вперед было сложно. По двум причинам. Во-первых, я делал его всего дважды, в мирной обстановке. И просто так. А во-вторых, руки-то были привязаны к крюку в стене. В конце концов я изобразил нечто вроде стойки на голове из репертуара школьной физкультуры. Разве что не поднял ног вертикально.

Отточенный край пластины, торчащей из ранта ботинка, с успехом исполнил режущие обязанности. Нет, все-таки этому миру далеко еще до наших спецподразделений. Шнурки из ботинок не вынули, пояс оставили! Даже зажигалку не забрали. Щенки!

Путы сдались через несколько минут. Правда, я умудрился заодно с веревками полоснуть еще и по себе, но это уже были сущие мелочи.

Я аккуратно откатился по трухе, устилавшей пол, и поднялся на колени. Тихо. Не спеша и тщательно, стараясь ни о чем особо не думать, я засунул пальцы в наплечный карман… Ну-ка.

Снаряжение у меня, конечно, отобрали. Так что все мое имущество находилось сейчас там же, где рюкзак и автомат. Но если я правильно понял механизм действия мешка – никакого значения это не имело. Причем с самого начала.

Я ухватил оказавшийся под пальцами корпус… и вытащил «мыльницу»: дешевый фотоаппарат – не то «самсунг», не то «агат», наш отечественный.