Собравшаяся как осы на гнилое яблоко репортёрская братия обнаружила, что мечеть пуста, а все участники прерванной молитвы по понятным причинам отсутствуют. Официальные представители полиции пока не давали никаких комментариев. Поэтому одни работники прессы немедленно пожалели о прерванном освещении светской вечеринки с русской икрой и французским шампанским. Другие — о работе над разоблачающим репортажем о связях политиков с восточноевропейскими проститутками, как раз находившимся на стадии детального изучения предмета. Третьи просто выругались по поводу прочих потерянных радостей их нескучной жизни. Но делать было нечего. Вечер оказался скомкан, и из протоплазмы, что не успела скрыться при первых признаках приближения стервятников, приходилось выжимать хоть что-нибудь. Естественно, уже упомянутый доктор, воспользовавшись случаем, дал наиболее полные и жаркие комментарии, завершившиеся клеймением английского образа жизни и отношения общества к мусульманам. Разумеется, как всегда, никто не додумался задать ему сакраментальный вопрос: если тебе здесь так плохо, почему же ты, сердешный, не вернёшься обратно на историческую родину? Помимо доктора вопросы задали и вечно шатающемуся где попало арабскому юноше, который накануне пробовал приставать к Снежной Королеве. Юноша не очень хорошо говорил по-английски, а потому интервью с ним свелось к мучительному повторению крашеной тележурналисткой нескольких простых вопросов и его не менее мучительных попыток хоть как-то на них ответить. При этом юноша был совершенно уверен, что его спрашивают о том, не он ли сегодня стырил магнитолу из неосторожно оставленного открытым «Мерседеса». Дорогая машина принадлежала богатому ближневосточному нефтемагнату, являющемуся спонсором всевозможных мусульманских проектов на территории разлагающихся от разврата европейских государств. Поскольку сей недостойный акт действительно совершил указанный молодой человек, то он, давно наученный другими такими же бездельниками, естественно, отвергал все обвинения и делал это со свойственной его этносу горячностью. Выходец с Ближнего Востока оживлённо жестикулировал и часто использовал слово «No!» («Нет!»). Заданные ему крашеной журналисткой вопросы оказались настоящими шедеврами репортёрского мастерства. Среди них были «Вы состоите в радикальных исламских организациях, планирующих террористические акты в Соединённом Королевстве?» и «Устраивает ли вас отношение британской полиции к национальным меньшинствам?». В контексте указанных вопросов оживлённые «No!» ближневосточного юноши получились вполне убедительными, а потому материал пошёл в эфир. Благодаря этому молодой человек стал звездой своего квартала. Он смог выгодно жениться на дочери владельца овощной лавки. Ему больше не пришлось красть автомобильные магнитолы.

Самая же первая группа телерепортёров, прибывшая на место недавних событий, наткнулась на агентов Института, как раз пытавшихся вовремя смыться. Разумеется, Снежная Королева была совершенно не в настроении отвечать на вопросы прессы. Представители же оной, обрадовавшись, начали пафосно кричать в камеру, что полиция так довела многострадальных жителей квартала, что те, не дожидаясь утра, покидают свои жилища. После такого многообещающего комментария репортёр попробовал сунуть похожий на огромный бронебойный снаряд микрофон прямо в лицо очаровательной мусульманке с набитой автоматическим оружием сумкой в тренированной руке. И тут Снежная Королева допустила промах, непозволительный для человека её рода занятий. Она повернула своё очаровательное лицо прямо в камеру и дрожащим от злости голосом сказала на чистом английском: «Убери свой микрофон, придурок, пока я не засунула его тебе в задницу!» Почему-то телерепортёр сразу понял, что ближневосточная красавица не будет бросать слов на ветер и поспешно ретировался. Но хотя саму фразу и опустили по вполне понятным соображениям, кадр с исковерканным яростью прекрасным лицом агента Института и аж присевшим от неожиданности Аналитиком всё равно попал в выпуск новостей. Несколько позднее, из-за выдающихся внешних данных Снежной Королевы и искренности продемонстрированного ею отношения английских мусульман к полиции, сей удачный образ так полюбился британской прессе, что многие таблоиды и журналы поместили его на обложке. Этот кадр сопровождался заголовками вроде «УГАДАЙТЕ, ЧТО ОНА ЧУВСТВУЕТ, ПОКИДАЯ СВОЙ ДОМ!», «ВОЗЬМЁТ ЛИ ФАТИМА В РУКИ „КАЛАШНИКОВ“?» и «СМОТРИТЕ: ЭТО ЛИЦО БРИТАНСКОГО ИСЛАМА!». Естественно, если бы знавшим «Фатиму» в этот напряжённый момент было до смеха, они бы с удовольствием поиронизировали как над «лицом ислама» в исполнении представительницы нации избранных, так и по поводу автомата вышеуказанной системы. Ведь, в конце концов, он был лишь одним из тех многих видов оружия, которыми Снежная Королева владела с одинаковым профессионализмом. Когда на следующее утро вышли выпуски новостей, Полковник пил чай и по старой привычке смотрел телевизор. Увидев на экране ту самую парочку, которая не так давно попалась ему по соседству во вполне европейских нарядах, он непроизвольно сказал «Ага!» и отнёсся к репортажу об арестах в мечети с гораздо более обострённым вниманием. Где-то в г. Лондоне происходили захватывающие события, и ГРУ пока в них не участвовало. «Хотя и надо бы!» — мысленно сказал Полковник, никогда особенно не веривший в случайные совпадения. По-видимому, не мешало организовать наблюдение за постояльцами отеля неподалёку и выяснить причину их любви к переодеваниям. Равно как и то, почему их вдруг занесло туда, где им, по идее, никак не следовало находиться. Другим телезрителем, узнавших двух агентов на экране телевизора, оказался их начальник Богомол. При этом руководитель Института испытал такую ярость, что его огромная ладонь машинально раздавила чашку с крепчайшим кофе, оставившим трудновыводимые следы на светлых летних брюках. На раздавленной чашке красовалась надпись «Be cool!» («Спокуха!»).

* * *

В этот вечер в Центре Исследований Будущего проходившие мимо кабинета Учёного не могли не удивиться странным звукам, доносившимся из-за плотно закрытой двери. Звук этот напоминал приглушённое писклявое пение циркового карлика. Во всяком случае, именно такой вывод сделал один из сотрудников службы безопасности, делясь своими впечатлениями с напарником. Пение было пронзительным и не очень музыкальным. Второй охранник, с сарказмом воспринявший вывод своего коллеги, прокомментировал в том плане, что карлик, скорее всего, был не совсем трезвым. Если бы они смогли внезапно открыть дверь кабинета (а этого они всё же не стали делать из уважения к его обитателю), то их бы ждало зрелище почище пьяного коротышки из бродячего цирка. Действительно, обладатель писклявого голоса был небольшого размера. И действительно, как он и сам бы откровенно признал, таинственный певец был «пьямс, очень пьямс». Крыс Альфред сидел во вполне человеческой позе на пушистом заду, из под которого виднелся длиннющий хвост, облокотившись левой лапой на компьютер Учёного и орал по-русски песню из шпионского боевика советской поры:

— Я в-в ввесеннем лесу пил бер-рёзовый с-сок, с ненаглядной певуньей в стогу н-ночеваал…

Рядом стояла мелкая чашка Петри, обычно используемая для выращивания бактерий. Она была заполнена некоей красной жидкостью, имевшей вид и аромат виноградного вина. Время от времени Альфред отрывался от исполнения шпионского романса и лакал из своей чаши розовым языком, кося хитрым глазом. Словом, пушистый вредитель наслаждался жизнью и делал этот от всей своей крысячьей души. Если, разумеется, таковая у него имелась. Хотя подобное предположение могло довести до истерики любого попа, именно к такому выводу и склонялся собеседник и собутыльник пегого любителя шираза — наш хороший знакомый Учёный. Выдающийся генетик сидел напротив и часто отхлёбывал из своего бокала, не переставая удивляться прихотям природы и вместимости желудка узника номер «666В».