— Любая женщина, обладай она хоть силой штангиста, не сумеет из этого положения отсечь член, потому что сначала ей пришлось бы основательно врубиться в ногу. — Для наглядности, чтобы до нас окончательно дошло, он поднялся, свернул показания Чаньи наподобие ножа, нагнулся вперед и пару раз взмахнул за собой бумагой. — Совершенно безопасная поза. Мужчине нечего опасаться за свое достоинство, даже если в руках у женщины самурайский меч. — Младший американец победно улыбнулся и сел.

Я перевел Викорну. Тот наблюдал за представлением с искорками в глазах, а затем, ко всеобщему, кроме Чаньи, удивлению, разразился хохотом и несколько раз неловко хлопнул в ладоши. Брайт был несказанно поражен.

— Пожалуйста, скажи нашим американским коллегам, что я считаю их очень умными, — приказал полковник. Его левая рука дрожала, когда он тянулся к бутылке виски. В этот момент Хадсон наконец проявил интерес к моему боссу и несколько мгновений внимательно за ним наблюдал. — Не сомневаюсь, что они тут же, после первого прочтения заметили несуразицу. — Глоток из стакана, в тряских руках он ходил ходуном. — О чем мы только думали, когда городили такие дилетантские показания? Неужели надеялись обмануть сотрудников ЦРУ?

Я перевел. Брайт растерялся и посмотрел на Хадсона. Тот не сводил глаз с Викорна.

— Но куда нам было деваться, господа? — Полковник беспомощно поднял руки. Немощный старик, столкнувшийся с непосильной задачей. — Чанья, дорогая, расскажи, что произошло на самом деле.

Чанья кротко посмотрела на меня:

— Мне говорить по-английски или по-тайски? Я достаточно хорошо владею языком.

Меня не предупредили о таком развитии событий, и я не знал, как следует отвечать, но наконец натянуто сказал:

— Твой английский превосходен.

Чанья улыбнулась, а я отругал себя за то, что растаял и улыбнулся в ответ. Она стала говорить по-тайски, пришлось переводить.

— Я давно хотела рассказать, что случилось на самом деле, но мне были даны строгие инструкции по соображениям безопасности держать рот на замке.

— Все именно так, — подтвердил Викорн.

— Как только мы вышли из бара, Митч понял, что за нами следят.

Не успел я перевести, как Брайт, обхватив голову руками, сокрушенно замотал ею:

— О нет, только не это! Неужели двое мужчин с длинными черными бородами?

— Заткнись, — оборвал его Хадсон и кивнул Чанье, чтобы та продолжала.

— В тот момент я не разглядела черных бород, их видел только Митч. Он сказал, что за ним следили и раньше, в Сонгай-Колоке, и не сомневался, что его легенда раскрыта, и муфтий принял решение.

— Вот уж не думал, что они способны решиться…

— Ты заткнешься или нет? — бросил Хадсон. Брайт ответил взглядом «Я с тобой посчитаюсь».

— Мы подумали было бежать, но Митч сказал, что это бесполезно. Самое неприятное случилось бы, застигни нас преследователи на улице. Он считал, будто в гостиничном номере сумеет с ними справиться. — Брайт недоверчиво смотрел на Чанью и, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, разыгрывал великую драму.

Хадсон посмотрел на Чанью и оборвал ее рассказ:

— Довольно, мне ясна картина. Они ворвались в комнату, имея при себе по крайней мере один нож, исполосовали Тернера и отрезали его член. Вы ввязались в драку, но вас никто не собирался убивать. И вы хоть и были залиты кровью, но остались невредимы. Это все очевидно. Но за каким дьяволом понадобилось фальсифицировать признание?

Я перевел Викорну, и он взялся ответить сам:

— Вспомните, господа, что ваше правительство заявило по поводу опасности со стороны исламских фанатиков в Таиланде. И как это отразилось на потоке туристов в нашу страну. Ситуация еще больше усложнилась бы, стань всем известно о зверствах террористов в самом Бангкоке. Не в моей компетенции решать такие вещи — здесь нужен иной уровень, вплоть до министра обороны.

Хадсон вздохнул:

— Хотите сказать, что вам дали указание сочинить легенду?

— Да. Другого ждать не приходилось. Все дело держалось на показаниях шлюхи.

Пауза.

— Это все, что у вас есть?

— Еще нож. Орудие убийства.

У Брайтона отвалилась челюсть, зато Хадсон лишь слегка растянул губы:

— Хорошо. Мы как раз собирались об этом спросить. Он у вас с собой?

— В холодильнике. — Чанья принесла тщательно упакованный в пластиковый пакет нож. Хадсон поднес его к свету и, как мне показалось, сдерживая улыбку, передал Брайту. Тот покачал головой и вернул пакет.

— Все равно не верю. Ну нашли несколько прилипших к лезвию курчавых черных волосков. Что это доказывает?

Хадсон повернулся к Чанье:

— Продолжайте.

— Митч сражался с большой отвагой. И даже в какой-то момент сумел отнять у них нож.

— Неужели?

— Да. И когда один из них попытался его отобрать, он отсек у бородатого два пальца. Только после этого нападавшие вновь овладели ножом.

Улыбка исчезла с лица Хадсона. Он иначе посмотрел на Чанью:

— Пальцы, разумеется, сохранили? Случайно, не в холодильнике?

Девушка встала из-за стола и вскоре вернулась с другим пластиковым пакетом. Брайт пытался понять, что у начальника на уме, но тот сохранял непроницаемый вид и, бросив взгляд на замороженные пальцы, отдал пакет подчиненному.

— Мы отправили нож и пальцы в лабораторию, и там подтвердили, что отпечатки на лезвии оставлены именно этими пальцами.

— Нисколько в этом не сомневался.

— Хорошо, — снова встрепенулся Брайт, — пусть они обнаружили отпечатки пальцев и несколько волосков черной бороды. И что из того?

На этот раз Хадсону оказалось достаточно просто посмотреть на подчиненного. События приняли неожиданный оборот, и Брайт уже не упорствовал в своем цинизме. Закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Действуй, умник, только не оступись, иначе тебя закопают.

Хадсон поднялся и дал мне знак следовать за ним в бар.

— Пожалуйста, попросите полковника присоединиться к нам, — прошептал он.

Я поманил Викорна, который в этот момент наливал себе очередной стакан виски. Полковник подошел и, перегнувшись вперед, отставил назад корму (проклятый радикулит).

— Задайте боссу один-единственный вопрос. Если бы ему пришлось поставить на то, что содержащаяся в этих пальцах и волосах ДНК соответствует образцу, который имеется в базе данных ЦРУ и принадлежит известному террористу, возможно, недавно умершему, сколько он не пожалел бы? Это на тот случай, если бы я открыл тотализатор.

— Три миллиона долларов, монетка к монетке, — оживился Викорн, забывая про боль в спине. — Спорим?