– Я случайно столкнул с подоконника вашу драгоценную чашку, – бормотал Гоша. – Валерия сказала, что вы за это разбитое сокровище выгоните ее на улицу. Я не поверил, что за такое можно… Мы поспорили, и вот…

В этот момент Самойлову стало так жалко Гошу Капелюха, что в горле даже образовался спазм, мешающий дышать. Он вспомнил себя, двадцатилетнего, в «карауле» под балконом любимой девочки, под дождем, в насквозь промокших кедах, и ее улыбку победительницы потом…

– Прохор Аверьянович, не расстраивайся ты так, – посочувствовала Лера, заметив странное выражение его лица. – Меня трудно обидеть. Вот если бы ты физически выставил меня за дверь, вынес, так сказать, столкнул с лестницы – это другое дело. Угрозы на меня никогда не действовали. Тем более что я с этой чашкой ну совсем не виноватая!

Самойлов, как ни странно, сразу успокоился – извинений никто не требовал. Нормальные люди обижаются тем сильнее, чем беспочвенней обвинения. А эта… Неужели подобная жизненная выносливость обусловлена отсутствием воображения? Он набрал в тарелку еды, налил чаю в большую кружку и отправился в гостиную, оставив Гошу погибать. Выйдя за поворот в коридоре, Самойлов неожиданно для себя остановился и стал подслушивать.

– Все мужчины странные, – подвела итог Лера. – Скажи женщине, что разбита чашка из старинного сервиза, она бросится пересчитывать чашки. А мужчина лезет под стол искать осколки.

– Потребность у нас такая есть – улики искать… – объяснил Гоша, достойно дополнив этой фразой едва намечающиеся представления девочки Леры о мужском дебилизме.

Он поел не спеша, потом посмотрел минут двадцать бокс по спортивному каналу. Жизнь текла совсем рядом – стоило только протянуть руку к пульту телевизора и выключить завесу, мешающую разглядеть ее. Кровь и слюна на экране – квартира якобы мертвого адвоката, – усыновленный мальчик, который не брат и не сын. Старик, вероятно, задремал и пролил остатки чая на брюки, оттого и дернулся.

Он прислушался. В квартире стояла тишина. Старик прошел сначала в спальню, сменил брюки. Потом, тихо ступая в мягких тапочках, дошел до поворота в кухню и выглянул.

Гоша и девочка Лера спали, улегшись головами на кухонном столе. Синие чашки, надкушенный персик. Эти двое спали так самозабвенно – никакого намека на неудобство в безмятежных лицах. «Благословенна молодость и жажда жизни, – подумал Старик. – Только они могут победить любое разочарование и страх, и даже смерть, исчезновение трупа, проигранные деньги, зарождающееся желание – все покрывает сон тягучим счастьем забытья и выздоровления»…

На свое старое место работы Старик поехал на метро. Убедившись, что он в коридоре один, снял с показательного стенда фотографию Капустина Антона. Потом отправился к секретарю за фотографией Зои Ялиной, исчезнувшей после ссоры с сестрой из дома с маятником Фуко. Добыть фотографию Инны оказалось посложней – искали ее сестру, поэтому Старику досталась небольшая – анфас и в профиль, с номерным знаком заведенного уголовного дела на груди.

На новое место работы он добрался на такси. На вопрос: «Где Капелюх?» – ответил: «Спит у меня на кухне». Вытащил фотографию Саии Чен из папки, на минуту зашел к штатному доктору извиниться за ночной звонок.

– Как аритмия? – перебил его извинения доктор. – Все еще мучает? Хотите совет? Я знаю – вы человек одинокий. Поселите с собой дальнюю родственницу, племянницу троюродную или просто девчонку с улицы подберите. Чтобы молодой была и глупой, такой, знаете… – доктор азартно замахал руками, подбирая нужные определения, – с обкусанными ногтями и запахом моря под мышками! Востроглазенькую, хищную, чтобы мечтала поступить учиться непременно на актрису, таскала бы у вас деньги потихоньку, по два часа болтала с подружками по телефону, била чашки из бабушкиного сервиза и никогда не слышала о Ницше и Стравинском!

– Вы в порядке? – всерьез обеспокоился Самойлов, чем на время прекратил энергичный поток наставлений, как избавиться от аритмии.

Доктор очнулся и с внимательной грустью посмотрел на Самойлова.

– Поймите, любезный Прохор Аверьянович, смерть подступает не ночью, когда вы никак не дождетесь следующего удара замешкавшегося сердца. Таких, как мы с вами, смерть подстерегает в очередях к чиновнику, чтобы отсудить метры кем-то отгороженной комнаты.

– Откуда вы знаете? – Самойлов опешил настолько, что пришлось искать места присесть – ноги подкосились.

– Простите мою болтливость, – сник доктор, – но ваши бывшие коллеги пару лет назад узнали, что вы добиваетесь справедливости по какому-то сутяжному делу, и стали хлопотать об интересном и не слишком обременительном занятии для вас. Их, кстати, об этом попросил чиновник достаточно высокого ранга. То ли на ваш счетчик кто-то подсел, то ли половину комнаты после ремонта дома оттяпала фирма с сильной «крышей». Да суть не в этом! Поймите, в вашем возрасте желание жить нельзя растрачивать в очередях за справедливостью – его необходимо тренировать, как позвоночник или мышцы ног, как память, в конце концов!

– А вы не знаете случайно, что за чиновник хлопотал о моей занятости? – спросил Самойлов.

– Большой чиновник, – кивнул доктор.

– Из Управления внутренних дел?

– Берите выше! – доктор показал указательным пальцем в потолок.

– Из министерства?…

– Еще выше.

Поскольку Самойлов совершенно не мог себе представить – куда еще выше, доктор проговорил шепотом, всей своей мимикой показывая важность информации.

– Избирательная кампания президента? – не поверил Самойлов. – Ерунда какая-то!

– Никакая не ерунда. Поверьте моему совету, Прохор Аверьянович, заведите себе…

Самойлов выскочил из кабинета доктора и решительно направился к директору. Тот долго отпираться не стал. Да, была парочка звонков от весомых людей, но и без этого он бы обязательно взял к себе в компанию и даже на щадящий режим такого специалиста, как…

Оклик директора догнал Самойлова уже в коридоре. Он вернулся в кабинет, уговаривая себя не анализировать – злость подступала спазмами к горлу.

– Саия Чен. Мне сказали, что ты сегодня смотрел ее дело. Уже в курсе?

– В курсе чего? – спросил Старик.

– Она пропала, – буднично заметил директор. – Нужно было подписать парочку документов, а она не приехала в офис. Курьером вручить под расписку бумаги тоже не удалось. Ее ежегодное медицинское освидетельствование к нам не поступило. На меня работает частный сыщик, юркая девчушка, она пробралась в «Салют» и разнюхала, что Саию не видели давно. Из текстильной компании Чен уволилась восемь месяцев назад, перебивалась случайными заработками на рынке, а это, сам понимаешь, без всяких концов.

– Мне начать розыск? – спросил Самойлов.

– Подождем пару месяцев до получения взноса. Но если кто-то заявит об исчезновении или объявится родственник Чен, желающий получить страховку, на фирме будет объявлена готовность номер один. Так что помозгуй пока, прикинь варианты.