— Я сам так думал. — Богдан помахал развалившемуся на своей койке Подольскому. — А выходит-то иначе. Говорят, жандармы сами справятся. Да только куда им…

— Ну… армия? — Я чуть замедлил шаг. — Гвардейские полки, там…

— Толку от них? — отмахнулся Богдан. — Теперь уж никакого. И от этих, и от “Бисмарка” этого. Стоит — только людей пугает, железяка здоровенная.

Черт.

— Что ты сейчас сказал?!

Я резко остановился и, крутанувшись на пятках, схватил однокашника за грудки.

— Как назвал? — выдохнул я ему прямо в лицо. — Железяка?!

— Да… здоровенная. — Богдан непонимающе захлопал глазами. — Здоровенной железякой назвал… Эй, княже, стой! Ты куда?!

Мог бы догадаться и пораньше. Здоровенная железка! Корпус, толстая броня, орудия, паровые машины — несколько сотен, а может, и тысяч тонн металла, соединенных между собой. Да еще и расположившиеся на набережной у Зимнего — прямо под боком у государыни. Чем не антенна?

Еще в Пятигорске Багратион говорил, что глушилка вполне могла использовать само стальное тело панцера, как передатчик, и увеличивать радиус покрытия в несколько раз — даже с не самым могучим сердечником. И если даже самоходная железяка размером с грузовик блокировала Дар на несколько метров, то огромный крейсер… Наверное, Куракину пришлось протащить на него артефакт посерьезнее, самый мощный из всех, что были — но и результат не заставил себя ждать: аппарат отключил магию чуть ли не во всем городе, и теперь в центре правили бал не боевые заклятья, а винтовки и штыки.

А их, похоже, теперь в избытке не только у гвардии и жандармов.

Я прокручивал в голове десятки вариантов того, что сейчас могло твориться в городе — а ноги уже сами несли меня к выходу из дортуара. Богдан попытался поймать меня за руку, что-то кричал вслед — но потом отстал и загрохотал ботинками в противоположную сторону. Видимо, рассказать “дядькам”, что княже Горчаков повредился умом.

Потом объясню. Сейчас — бегом к ротному. К дежурному оберу на этаже, обратно к Ваське-штыку. Да хоть к самому начальнику училища в кабинет — в любое место, где есть телефон.

Но не успел я пробежать по коридору и десятка шагов, как дорогу мне загородила рослая фигура — один из ротных унтеров. Чем-то похожий на Ивана — такой же плечистый здоровяк, только без усов.

— Куда? — буркнул он, расставляя руки. — Давайте обратно, господин юн…

— Дайте пройти! — Я шагнул вперед. — Мне срочно нужно к ротному. — Дело государственной важности!

— Нельзя! — Унтер нахмурился и огляделся по сторонам. — Велено из дортуаров никого не выпускать. В связи с чрезвычайной… ситуацией.

Похоже, здоровяк сам был не в восторге от происходящего и нервничал не меньше моего. Настолько, что я сразу понял: тут взяткой не обойдешься — наоборот, только хуже сделаешь. Да и запугивать тоже не стоит.

— Ну послушайте, господин унтер-офицер, — осторожно начал я. — У меня действительно есть важная информация, которую срочно нужно…

— Опять сугубец буянит? Вот ведь зверь неугомонный.

Голос Куракина я узнал даже до того, как тот показался из-за широкой спины унтера. Князь и пара его прихвостней зачем-то напялили парадную форму и блестели начищенными пуговицами и пряжками на весь коридор. Но куда ярче фурнитуры сияли отвратительные рожи. На фоне общей суеты и тревоги троица второкурсников выглядела безмятежной и довольной. Если не сказать — радостной.

Но куда больше меня заинтересовали винтовки. Унтер на этаже занимал пост без оружия — как и полагалось по уставу — но Куракин со своими хмырями шагали по коридору с “трехлинейками” наперевес. Конечно, из-за творящегося на улицах дежурный обер вполне мог отдать приказ в порядке исключения усилить караулы, открыть арсенал… Но что-то подсказывало: на деле все обстоит куда хуже.

— Куда собрался, сугубый? Сказано же: сиди в дортуаре и не отсвечивай.

— Кто приказал? — огрызнулся я.

— Не твоего звериного ума дело. Так что дуй обратно. — Куракин развернулся к дежурному. — А ты чего стоишь столбом? Если еще раз высунется — дай разок по зубам, чтобы место свое знал.

Все в коридоре — включая даже меня — были в одном чине, но Куракин продолжал называть меня зверем, а к унтеру вообще обращался так, будто тот был даже не рядовым, а крепостным крестьянином.

Но куда больше наглого князенка меня сейчас волновало то, что прямо сейчас у стен Зимнего, возможно, уже начиналась стрельба. И несколько десятков, а может, даже сотен выскокоранговых Одаренных стоят рядом с жандармами с самыми обычными винтовками в руках — и стоят буквально в двух шагах от железки, лишившей их магической силы.

Один звонок — и они пробьются к “Бисмарку”. Пока еще успеют, смогут. Возьмут пришвартованный крейсер штурмом, если придется — и тогда пары-тройки могучих стариков уровня деда хватит, чтобы удержать и дворец, и всю столицу.

Но между мной и телефоном стояли три идиота в парадной форме. И здравый смысл понемногу уступал место ярости. Будь при мне магия, я бы, пожалуй, уже раскидал всех на своем пути — без разговоров.

— Послушай, чучело ряженое! — Я сжал кулаки и шагнул вперед. — Мне срочно нужно к ротному. Я знаю…

— Только сунься, сугубый! — Куракин поднял винтовку. — Дай повод — я тебе как собаку парши…

Не знаю, хватило ли бы у него духу выстрелить. Вполне возможно — особенно будь у его сиятельства реальный боевой опыт. Но никто явно не ожидал от одинокого первокурсника такой прыти — поэтому все трое даже не успели дернуться, когда я сначала метнулся в сторону, а потом ухватил Куракинскую винтовку за ствол.

Его сиятельство выругался и изо всех сил рванул оружие на себя. Я не стал сопротивляться — наоборот, вложил в движение собственной массы и только чуть придавил винтовку вниз — так, чтобы ее приклад взметнулся и угодил Куракину точно в подбородок. Лязг зубов и раздавшийся следом вой, наверное, услышал даже Васька-штык на первом этаже. А я уже закреплял успех: совершенно не по-благородному врезал подскочившему второкурснику ботинком между ног. И уже приготовился сцепиться и с третьим, когда вдруг попался в чьи-то медвежьи объятия. Бить меня дежурный унтер, похоже, не собирался, но силищи у него оказалось столько, что я едва смог вдохнуть.

Помог последний из Куракинских — сам того не желая. Когда он подлетел, чтобы с размаху впечатать мне в живот приклад, я повис на чужих руках и обеими ногами зарядил ему в грудь. Второкурсника будто ветром снесло — но и мы с унтером отлетели и врезались в стену коридора. Здоровяк с хрипом выдохнул и чуть ослабил хватку — ровно настолько, чтобы я ударил наотмашь в лицо, затылком, потом локтем — и вырвался навстречу Куракину.

Его сиятельство еще не успел толком подняться — но в мою куртку вцепился намертво. И потянул так, что я не удержался на ногах, свалился на него сверху и сразу же ударил. Не слишком ловко — зато сильно, с широким размахом. Кровь брызнула из разбитого носа во все стороны, а я уже приготовился бить снова — но кто-то схватил меня под руки сзади.