Вильям Шёрнер положил глаз на Кертту. Кроме того, она немало сделала для него за последние годы. Шпионила, доносила, следила. С год назад транспортный немецкий самолет с пулеметами на борту совершил аварийную посадку где-то в лесу. Кертту и Исак находились тогда в Лулео. Как-то раз Кертту собралась в парикмахерскую. А когда она вышла из нее, знала уже, где именно сел самолет. Ей рассказала об этом жена лесовладельца, на чьих землях все произошло. Сам лесовладелец не стал заявлять в полицию о своей находке — быть может, он рассчитывал заработать на ней. Экипаж самолета и пассажиры погибли. В другой раз Кертту сообщила о журналисте, сделавшем снимки железнодорожных вагонов, груженных немецким оружием. Вот какие сведения, незначительные и важные, предоставляла она Шёрнеру. Люди охотно ей все рассказывали, ведь от взгляда ее зелено-карих глаз на душе становилось веселее. Все, что она говорила, Шёрнер чернильной ручкой записывал в свой маленький блокнот в черной кожаной обложке, который прятал потом в портфель. Если сведения оказывались верными и находили применение, Кертту получала деньги. За информацию о курьерском самолете ей заплатили тысячу крон. Папа Матти не зарабатывал такой суммы и за год.

Таким образом Кертту кое-что поднакопила. И ничего не тратила понапрасну. Поскольку сама она жила за счет родителей, ей удавалось немало отдавать Исаку, а тот, в свою очередь, инвестировал ее деньги в свое предприятие. Самому Крекула немцы тоже платили неплохо. Он не задавал лишних вопросов, а дело свое делал.

И вот теперь Шёрнер отвел будущих супругов Крекула в сторону и поинтересовался, не будет ли Исак возражать, если он поручит его невесте одно небольшое задание.

Кертту притворилась обиженной и сказала, не хочет ли господин Шёрнер для начала спросить об этом у нее, ведь она все-таки не собственность Исака.

Шёрнер засмеялся и ответил, что Кертту любит приключения, и поэтому ей его затея точно понравится.

Исак заранее согласился, предоставив Кертту решать самой, однако, разумеется, полюбопытствовал, о чем, собственно, речь.

И тогда Шёрнер рассказал ему, что дело касается трех датских военнопленных, бежавших с немецкого корабля в порту Лулео.

— Я хотел бы на них выйти, — улыбался он, предлагая Исаку сигарету.

Крекула понимал, что прячется за улыбкой Шёрнера, — ярость. Этим летом движение Сопротивления в Дании достигло небывалой степени организации, и у немцев возникли серьезные проблемы.

Клин вышибают клином, Шёрнер это знал. Око за око. В Норвегии гитлеровцы ужесточили террор против гражданского населения. Народ необходимо держать в страхе, тем более что двадцать пятая танковая дивизия СС недавно покинула Норвегию и передислоцировалась во Францию.

— Их кто-то спрятал, — добавил Шёрнер. — Ведь Сопротивление есть и здесь. Я подозреваю одного молодого человека в том, что он знает, где скрываются датчане. И у этого парня есть одна слабость: он любит красивых девушек.

И тут Шёрнер перешел к самому главному и обещал хорошо заплатить.

Воображение Исака разыгралось не на шутку. Он представлял себе Кертту, вернувшейся с задания с растрепанными волосами и прилипшими к спине соломинками. Конечно, Шёрнер обещал неплохие деньги, а Кертту согласилась, даже не взглянув в сторону будущего мужа. Так что тому оставалось? Ничего.

Сейчас Исаку восемьдесят пять лет. Он лежит парализованный в своей спальне и повторяет то, в чем убеждал себя всю жизнь: «Я не мог ей помешать».

Он снова зовет Кертту, потому что хочет пить и все еще мерзнет.

И вот она появляется в дверях со стаканом воды в руке. Их взгляды встречаются — и вся вода выплескивается на пол.

— Ты ведь всегда презирал меня, так? — спрашивает мужа Кертту.

Не успела она произнести эту фразу, как в дверь позвонили. Это явилась полиция. Та самая маленькая белокурая инспектор, Анна-Мария Мелла. С ней двое мужчин, которые ждут во дворе. Анна-Мария спросила Туре.

Кертту Крекула поняла, что дело серьезное. Полицейские ничего не сказали об ордере на арест, он им больше не нужен. У Кертту помутилось в голове.

— Вы с ума сошли! — возмутилась она. — За что вы нас преследуете? Чего вы хотите от него?

Она продолжала кричать, а они тем временем молча прошли в дом и принялись его осматривать.

— Мой мальчик! — стонала Кертту. — Мой бедный мальчик!

Когда незваные гости ушли, фру Крекула упала на стул за кухонным столом и обхватила руками голову.

Исак все еще звал ее. Он хотел спросить, что случилось и кто это приходил. Но Кертту не объявлялась.

Я становлюсь на четвереньки на столик возле ее мойки. Хотела бы я видеть себя со стороны; должно быть, я похожа сейчас на кошку. Черт бы тебя подрал, Кертту! Сейчас мы с тобой здесь одни. И вот я следую за тобой на танцплощадку в парк Гюльтцауудден, что близ Лулео, в двадцать восьмое апреля тысяча девятьсот сорок третьего года…

Сегодня здесь танцы. Оркестр играет свинг «Солнце светит даже над самой маленькой избушкой»[47]и другие прекрасные мелодии. Мошки и комары преследуют кружащиеся в вальсе пары, а телефонные провода, кажется, вот-вот оборвутся под тяжестью облепивших их ласточек.

Молодые люди надели костюмы на подкладках, а девушки — платья с отделкой и подъюбники из жесткой целлюлозной ткани. В стране введена карточная система, может, поэтому все они такие тоненькие.

Кертту немного боязно. Она пришла на танцплощадку одна и не в самом лучшем своем наряде.

— Ты не должна бросаться в глаза, — наставлял ее Шёрнер. — Будь простой деревенской девушкой. Ты ведь… откуда ты?

— Из Пиили-ярви, — ответила она.

— У тебя, конечно, нет жениха, и ты приехала в Лулео искать работу. А остановилась у кузины, — напомнил Шёрнер легенду.

И вот Кертту покупает стакан лимонада и присоединяется к танцующим. К ней сразу направляются два парня. «Может, позже», — отвечает она, отклоняя приглашения. Потом объясняет, что ждет свою кузину. Она одновременно чувствует себя шлюхой и Снежной королевой, а пьет так медленно, что лимонад, кажется, не кончится никогда. Краем глаза она уже видит человека, которым интересуется Шёрнер, ведь ей показывали фотографию. Это Аксель Вибке.

А вот и сам Шёрнер. Он подъехал на «Вандерере»[48]начальника службы безопасности. Мальчишки, что толпились возле танцплощадки и наблюдали за парами с окрестных берез, точно дрозды, вмиг обступили шикарный спортивный автомобиль.

Безошибочно определив предводителя мальчишеской шайки, Шёрнер дает ему пять крон и поручает следить за машиной. Он не хочет, чтобы ее поцарапали в отсутствие хозяина или какой-нибудь шутник засунул в бензобак кусочек сахара.