Суть самой доктрины наукократов в кристаллозаписи излагалась весьма кратко, изобилуя ссылками на специальные исследования виднейших историков запрещенной науки. Главное, что уловил Лорд, что ЦЧНовцы были недовольны, что Земля растрачивает ресурсы, вмешиваясь в дела всех подряд развивающихся цивилизаций, вместо того, чтобы сосредоточить их на дальнейшем построении Светлого Будущего. Считали, что социологи и ксенопсихологи, заполучившие большинство в Совете, не справляются, что власть надо передать ученым-естественнонаучникам и так далее. Никто бы и не обратил серьезного внимания на эти декларации, мало ли приходится их слышать во времена, когда научно-технический прогресс возрастает по гиперэкспоненте, если бы наукократы не попытались реализовать свой заговор вполне в традициях революционеров прошлого. В этом месте кристаллозапись читалась как исторический детектив, в сюжете которого присутствовала даже попытка силового захвата здания Совета Земной Федерации. Разумеется, переворот был сорван. ЦЧН закрыт. Заговорщикам предложили самим избрать место добровольной ссылки. На чем историю наукократического заговора следовало бы считать законченной.

М-да, факты впечатляли, но, сравнивая историю взлета и падения ЦЧНа с деятельностью Кейптаунского института хронофизики, Сандро Лордкипанидзе не находил аналогий. Хронофизики не ставили опыты на людях. Если не считать запуска хронокапсулы с человеком внутри, который, впрочем, тоже пока не состоялся. И запланирован на нынешнюю среду, то есть в день экскурсии, во время которой должны были «познакомиться» два отставника. И все-таки Старик бы не стал связывать историю более чем столетней давности с нынешней и без того непростой ситуацией, сложившейся вокруг Кейптаунского института, не имея на то достаточных оснований. Другое дело, что он почему-то не счел нужным поделиться своими размышлениями на эту тему с главою Карантинного Комитета. Скорее всего, Верховный Сумматор хотел, чтобы Лорд сам обнаружил связь между современной хронофизикой и «заговором наукократов» прошлого столетия. И не просто обнаружил, а схватил мерзавцев за руку. Пока еще не стало слишком поздно. Пока не грянул какой-нибудь новый Апокалипсис. И на этот раз уже – не детский.

«Кентавр» опустился на посадочную площадку перед офисом «Роббена», и туристы, не спеша, гуськом, на ходу напяливая шляпы и цепляя на переносицы – у кого они имелись – солнцезащитные очки, потянулись к выходу. Лордкипанидзе покинул салон последним. Он окинул рассеянным взором наливающееся раскаленной сталью знойное южноафриканское небо. Несмотря на раннее утро, уже основательно припекало. Под этим небом простирался не только Атлантический океан, но и Капский полуостров, накрытый широкополой шляпой Столовой горы. На ней – Сандро знал это – Марина участвовала в диком медеанском обряде, первом в своей жизни, но, скорее всего, не последнем. Правда, что-что, а личные чувства Лорд умел засунуть в дальний угол. И если уж и сожалел о чем, то лишь о том, что Октавиан-Клавдий не успел сообщить, что Валевская замешана в деле Ставриди. А может, не захотел сообщить, из неких ложных представлений о границах дозволенного в оперативной работе – теперь это не имело значения.

Субэл-портье встретил гостей отеля в прохладном офисе, непрерывно щебеча об услугах, предоставляемых постояльцам, и прелестях отдыха на острове и раздавая электронные ключи от коттеджей. Лорду достался тринадцатый номер, куда он с удовольствием и направился. Ему хотелось как можно скорее остаться в одиночестве, еще раз все проанализировать, а заодно связаться по закрытому каналу с кейптаунским отделением Кей-Кей, сотрудники которого уже провели некоторую предварительную работу. Институт хронофизики находился под круглосуточным наблюдением. Практически все, что происходило в его лабораториях и в пусковой шахте, где готовилась к испытанию хронокапсула с человеком на борту, немедленно становилось известно оперативникам. Первую сводку Лорд получил еще ночью, перед тем как отбыть к месту сбора туристической группы. Ничего особо интересного сводка не содержала. Лишь одно сообщение привлекло внимание главы Карантинного Комитета – в Кейптауне объявился Ботто Пакостник, нынешний лидер вконец разложившейся Хашараппы.

* * *

Они нагрянули однажды ночью. Застали врасплох. А ведь дела шли как нельзя лучше…

За несколько великоземных месяцев Ботто сумел сколотить неплохое состояние. На Земле-Родине, разумеется. Здесь, на этой странной планете, золото не имело ценности, как и серебро, и платина, и алмазы. Специально натасканные ракшасы научились с ловкостью извлекать эти бесценные сокровища из выброшенных на свалку субэлектронных механизмов, до того, как их пустят на переработку такие же, безразличные к блеску драгоценных металлов, лишенные алчности автоматы. Для того чтобы добыча как можно реже оседала в карманах рядовых членов Хашараппы, Ботто организовал подпольное казино, с баром, наркопритоном и борделем. Последний был особенной гордостью Пакостника. Местные девчонки, родившиеся и воспитанные на Великой Небесной Земле, для такого дела совершенно не годились. Эти чистюли и понятия не имели об истинном назначении самки, а переучивать их было бы слишком хлопотно, да и не гарантировало результата. Рассудив так, Ботто наладил доставку девочек с Земли-Родины. Невежественные дикарки, они были безумно счастливы своей участью. Пакостник уже предвкушал, как купит себе на Ракшасе уютный домик, в фешенебельном районе Лучезарной Столицы, пластические хирурги изменят ему внешность, продажные чиновники Департамента передвижения населения выправят новые документы. Ботто Пакостник исчезнет, зато появится законопослушный, а главное – богатый подданный Империи. Подобное преображение требовало времени. Ботто старался просчитывать каждый свой шаг, чтобы нигде не ошибиться и не преступить грань дозволенного.

И вдруг вся тщательная подготовка оказалась под угрозой срыва.

Пакостник пересчитывал дневную выручку, которую по совокупности принесли ему все его предприятия, когда в коридоре, прилегающем к кабинету, раздался шум. Опытным ухом Ботто уловил признаки надвигающейся беды, но ничего толком предпринять не успел. Он лишь сгреб выручку в потайной ящик стола, когда дверь распахнулась и в кабинет ввалилась парочка полуголых дикарей, волоча с собой обездвиженного охранника. Коррхо по кличке Мясник, отличавшийся свирепым нравом и быстротой реакции, висел в руках тащившего его дикаря тряпичной куклой. Второй дикарь прицелился в хозяина кабинета из лука. Пакостник, словно завороженный, смотрел на костяной наконечник стрелы, от которого будущего богача отделяло не больше метра. Он пытался что-то сказать, но напрочь забыл все слова на великоземном наречии, какие знал. Тот, кто держал за подмышки Коррхо, отпустил его, и охранник свалился под стол. Другой дикарь, вдруг опустив лук и даже сняв с него стрелу, отчетливо произнес на чистейшем языке Черных Ракшасов:

– Сиди тихо. Слушай внимательно. Исполняй точно.

– Д-да, господин, – выдавил наконец Ботто.

– Если доложишь в Кей-Кей, станешь дичью, а на охоте мы не промахиваемся.

– Понял, господин, – с трудом проглатывая комок в горле, произнес Пакостник. – Не убивайте, господин.

– Мы убиваем только дичь, – сказал дикарь. – Не становись дичью, не будешь убит.